Мир сновидений

ХЛЕБ ГОСПОДЕНЬ

Как-то Киесус, бог Карельский,

пастухом служил, батрачил
в доме Руотуса-урода[4].

Баба Руотуса, поганка,

собрала ему котомку —
клала пять краюшек хлеба
да соленых шесть рыбешек:
хлеб-то весь заплесневелый,
рыба год лежала в кадке.

Кто же отнесет котомку?

Дочка, Роза золотая.

Ждал, на камне сидя, Киесус:

«Принесла зачем такое?»

Роза тихо отвечает:

«Мать припасы собирала —
дочка проливала слезы».

Спрашивает бог Карельский:

«О чем, красавица, плачешь?»

Роза-золотко зарделась:

«Плачу я о человеке,
о судьбе его несчастной».

Разломил Господь краюху,

положил на пень еловый:
«Пировать садись со мною!»

Хоть противно было Розе,

отказаться не посмела,
съела маленький кусочек,
а второй уже в охотку:

хлеб-то из пшеницы лучшей,

рыба свежего улова.
Про себя она дивится.
Спрашивает — что за чудо?

Улыбнулся тихо Киесус:

«Хлеб Создателя — чудесный
Человека пожалела
хлеб слезами умягчился,
о судьбе его рыдала —
сделалась еда вкуснее
под Господним синим небом,
на трапезе его щедрой».

Как домой вернулась Роза,

с той поры не постарела.

LUJAN LEIPÄ

Kiesus Kaijalan jumala

tuo oli kaijan kaitsijana
ruman Ruotuksen talossa.

Ruoja Ruotuksen emänta

pañi konttihin evästa,
viisi leivän viipaletta,
kuusi suolaista kaloa,
leivät hannaassa homeessa,
kalat kaikki vuoden vanhat.

Kenpä kontinkantajaksi?

Kultaruusu, Ruojan tytär.

Virkahti kiveltä Kiesus:

«Miksi tuot minulle näitä?»

Lausui kaunis Kultaruusu:

«Eväät on emon panemat,
itkut immen vierittamät».

Kysyi Kaijalan jumala:

«Mita itket, miesten lempi?»

Puikutti punainen Ruusu:

«Osoa inehmon itken,
koko kohtalon kovuutta».

Mursi Luoja leivänkyrsan,

pañi palasen kannikalle.
«Siis kera pitoihin käyösl»

Nyrpisti nenäänsä Ruusu,

toki kuuli käskijätä,
söi palan hyvillä mielin,
toisen miellä mielemmällä;

palat on parhainta nisua,

kalat kaikki vastasaadut.
Ihmetteli itseksensä.
Jo kysyikin Kiesukselta.

Hymähti hyvä jumala:

«Niin on laatu Luojan leivän.
Min osoa inehmon itkit,
sen mehustit särvintäsi,
minkä kohtalon kovuutta,
sen sulostit suupaloja,
alla taivahan sinisen,
amo-Luojan atrialla.»

Juoksi, joutui kohin kotia,

ei ikinä isonnut Ruusu.

Из сборника «Псалмы Святого четверга I» / Helkaoirsiä I (1903)