Мир Стругацких. Полдень и Полночь

Документ 6

Всемирный Совет

Комиссия по этике

Статус: официальное заявление

Дата: 20 ноября 37 года

Автор: А. Бромберг, старший консультант КОМКОНа, доктор исторических наук, доктор ксенопсихологии, доктор социотопологии, действительный член Академии социологии (Европа), член-корреспондент Лабораториума (Академии наук) Великой Тагоры, магистр реализаций абстракций Парсиваля.

Тема: группа «Йормала»

Содержание: наука не терпит ограничений!

Уважаемые члены Комиссии, ознакомившись с поступившей в мое распоряжение информацией, заявляю следующее.

Упомянутое дело выеденного яйца не стоит. Именно так. Да простит меня официоз, который следует блюсти при составлении подобных бумаг. Не мне вам объяснять, что наука не терпит и не потерпит никаких ограничений. Все, что может стать предметом научного поиска, таковым станет. Хотим мы этого или нет. Вводить научную инквизицию? Не позволим. Введете? Будем противостоять всеми силами.

И мой нос чует – подобные ветры уже задувают в коридорах Комиссии по этике, которой не терпится превратиться в нечто вроде контрольного органа. Излишнего. Как аппендицит. (Простите, конечно же, – аппендикс).

Желаете запретить науку? Что ж, ваш покорный слуга готов стать крупнейшим знатоком запрещенной науки, дабы свет знаний не угас в пыльной толще этических сомнений.

Dixi.

А. Бромберг

(Конец документа 6)

* * *

Это казалось странным – в зеркале отражалась вся комната, но только не Кассандра. Она словно через стекло заглядывала туда, где имелась точно такая же гостиная, в зеркальном порядке обставленная старой мебелью, деревянной, а не растущей из пола там, где в данный момент нужна. Поэтому, чтобы пересесть к окну, надо перетащить кресло из угла и поставить там, где сейчас разлегся чеширский пес.

Чеширский пес усиленно чесался, выкусывал колючки между пальцами передних лап и вообще – всячески прикидывался обычным псом. Но при этом косил глаз на Кассандру, которая продолжала выискивать различия между тем, что отражалось в зеркале, и тем, что находилось в комнате. Не считая отсутствия по ту сторону зеркала самой Кассандры и чеширского пса, различий не наблюдалось.

– А если я переставлю мебель? – спросила она сама себя. Приятнее было бы общаться с собственным отражением, но таковое отсутствовало, увы. – Что мы увидим в зеркале? Или мы ничего в нем не увидим?

Чеширский пес улыбнулся. Так широко и зубасто, что полностью оправдал данное Кассандрой прозвище его странной огромноголовой породе. Обычные псы, насколько помнила Кассандра, не улыбаются. Впрочем, откуда ей знать? Она же не зоопсихолог, она – физик. А раз так, то ее стезя – эксперименты. Проще простого – взять кресло и перетащить ближе к чеширскому псу. Вот так.

– И что же мы наблюдаем? – Кассандра уселась в кресло, вытянула ноги, уперлась пятками в бок чеширского пса. Пес оказался горяч, как грелка. Ленивым движением он отодвинулся от подобной фамильярности. – А наблюдаем мы соответствующее изменение обстановки.

– Ученая, – пробурчал пес, не прекращая усиленно чесаться.

– Может, у тебя блохи? – озабоченно спросила Кассандра. – Тебе чаще мыться надо, дружок.

Чеширский пес терпеть не мог, когда Кассандра его называла «дружок». И намекала про блох. И вообще присутствие Кассандры в доме его несказанно раздражало. Первые дни он неотступно бродил за ней и ругался на каком-то неизвестном ей языке, произнося нечто вроде «мас-саракш». Иногда разнообразя сочное словечко фырканьем, бурчанием и подвыванием. Но хуже приходилось ночью, точнее – того, что здесь считалось таковой. Стук когтей разносился по всему дому, и Кассандра не могла уснуть, пока не приспособилась на одну подушку ложиться, а другой накрывать голову, чтобы хоть как-то заглушить посторонние звуки.