Мир в огне

И смолк. Увидел, что под плащом у одного из визитёров на камзоле вышит свиток и меч. А в сопровождении легионеров Хранящие покой ходят только по особым случаям, от которых законопослушному подданному императора лучше держаться подальше. Харел тем временем скомандовал:

— Десяток оцепить ратушу, при попытке выйти бить сразу, только не насмерть. Нам с ними ещё разговаривать. Остальные за мной.

Минуту спустя Харелт, следователь Фентон и Кристен в сопровождении легионеров уже грохотали сапогами по коридорам ратуши. Их сопровождали испуганные взгляды клерков из кабинетов.

Дверь в зал заседаний была заперта, из-за неё слышались громко спорящие голоса.

— Ломай, — приказал Харелт.

Двое дюжих солдат тут же подхватили стоявшую в нише статую, размахнулись и ударили. Харелт невольно чихнул от поднявшейся тучи пыли. Солдаты невозмутимо раскачали статую и ударили снова. Замок выдержал, на третий раз с жалобным лязгом сломался, от пинка двери с грохотом ударились о стены.

В зале стояли и сидели с открытыми ртами десяток самых именитых и богатых граждан города.

— Что здесь происходит? — городско голова пытался говорить с гневом и негодованием, но получился жалкий писк.

Тут из-за спины Кристена выглянул капитан шхуны, ткнул пальцем в круглолицего толстяка за столом и визгливо крикнул:

— Он это, он!

Сразу же двое легионеров, выволокли толстяка из-за стола и ткнули лицом в мрамор пола, а следователь Фентон хорошо поставленным и не раз натренированным голосом произнёс:

— Этот человек именем императора и словом Хранящих покой обвиняется в государственной измене. В сговоре с врагами Империи, продаже им государственных секретов и умышленном вреде делом против Империи.

Купец, которого, чтобы он лучше всё слышал, подняли с пола, стал белее полотна и бессильно обвис на руках солдат. Кто-то из членов магистрата охнул, а городской голова судорожно схватился за грудь.

Полчаса спустя городской палач в подвале той же ратуши подвесил своего бывшего начальника на дыбу, а ещё через час Харелт, Кристен и следователь просматривали бумаги из тайника в доме посредника.

— Ушлый мужик, — усмехнулся Кристен. — Жадный, но не без осторожности. Знал, что он в готовящейся схеме по вывозу контрабанды самое заметное звено, и его могут устранить. Документы для страховки своей шкуры собрал убийственные. Знал бы главный заказчик, что этот тип срисовал даже его. Жаль, имя не узнал.

— Имя, имя, — задумчиво потянул Харелт. Потом взял из рук друга бумагу с описанием внешности таинственного заказчика, вчитался и на несколько минут прикрыл глаза, мысленно выстраивая образ. — Будет тебе имя. Граф Дирлтон. Я встречал этого человека всего месяц назад. И не зря меня отец Энгюс натаскивал: девять из десяти, что здесь, — Харелт щёлкнул пальцем по листку в своих руках, — хоть и в гриме, но именно он.

— Граф Дирлтон! — хором ахнули остальные в комнате. — Да ведь это же…

— Член канцлерского совета. Лорд Арденкейпл будет счастлив узнать, какую змею он пригрел на груди. Мастер Фентон, — обратился Харелт к следователю, — вам придётся заканчивать дела с архивом без нас. Мы срочно возвращаемся в столицу. Виконт Раттрей должен узнать об измене Дирлтона как можно быстрее.

В столице Харелт направился к Хранящему покой сразу же, не заезжая домой. И один. Но через неделю глава тайной канцелярии выслал приглашение в свой загородный дом всем троим. Харелт на присланное со слугой письмо только пожал плечами — он ждал его все последние дни. После чего отправился в особняк Килрауков за Кристеном и Родериком. Успел как раз вовремя, чтобы застать обоих за сложными раздумьями: в каком статусе их будет встречать хозяин. Как дан Раттрей или как Хранящий покой? И потому в каком виде ехать? Харелт советовать что-либо отказался, лишь ехидно улыбался… В конце концов, Кристен решил остановиться на тёмно-вишнёвом камзоле служащего таможенной службы, а Родерик выбрал светло-коричневый с желтоватым оттенком камзол и миртового цвета штаны, как было принято среди умеренно зажиточных горожан. Харелт на вопрос «сгодится ли» опять ничего не сказал, лишь напомнил, что времени добраться осталось впритык… И всю дорогу наслаждался сомнениями и переживаниями своих спутников.