Мир в огне

Так получилось, что младшую кузину Харелт не видел года два или три. Тогда же последний раз и бывал в её комнатах… Кабинет, где их и встретила Элин, конечно, сохранил свои тиснёные золотом благородного тёмно-зелёного цвета обои. Вот только вместо цветов и женских безделушек на каминной полке теперь расположился небольшой алтарь Единого, а голые стены жаловались тёмными пятнами там, где ещё недавно висели картины и гобелены. Из мебели стояли только массивный письменный стол и единственный жёсткий неудобный стул. Изменилась и кузина, превратившись в шестнадцатилетнюю девушку. Полную противоположность старшей сестры. Уна и до замужества была склонна к полноте, волосы каждый раз заплетала в настоящее произведение искусства, и носила только модные платья. Элин выросла худощавой, каштановые волосы собирала в пучок на затылке, а платье… Просторное. Но если старшая две недели назад явилась в особняк Хаттан, преисполненная множества кружев и складок, призванных одновременно подчёркивать фигуру и имитировать беременный животик — как предписывала мода, то наряд Элин напоминал скорее приталенный балахон.

— Что вам надо? Харелт, это невежливо вот так без спросу входить к незамужней девушке.

Встать из-за стола и сделать приветственный книксен девушка даже не подумала. Хотя и была обязана, гость был мужчиной старше по возрасту и общественному положению.

— Не стоит, Элин, — Харелт махнул Родерику встать возле входной двери, а сам шагнул так, чтобы при необходимости перекрыть проход во внутренние покои. — Ты сама знаешь, зачем я пришёл. Мне нужны бумаги. Они здесь, у тебя? — девушка попыталась было сделать вид, что не понимает о чём речь. Но актриса из неё вышла плохая, губы дрогнули, руки на мгновение сильно сжали перо, которым она писала. — Здесь. Если ты давала слово не передавать их в третьи руки, просто скажи, в какой они комнате. Я найду сам…

Элин вдруг вперила взгляд в неожиданных визитёров, и оба мужчины невольно сделали маленький шаг назад — во взоре обжигающе полыхала фанатичная ненависть.

— Вы! Вы! Вы сначала сами погрязли в грехе, а теперь решили уничтожить Слово Единого? Прикрываясь Его же заветами, казнить новых пророков, призванных Им очистить мир от скверны?

Девушка вдруг резко вскочила, выдернула ящик стола, запустила руку в щель и достала оттуда пачку листов.

— Вы никогда их не получите!

— Элин. Эти люди тебе врали. Они преступники, забывшие не только земные, но и небесные законы. Вспомни, что нашли в доме на улице Стекольщиков. Чем эти люди лучше поклонников Тёмных? Если тоже готовы насиловать детей?

— Ложь! Ложь! Их оклеветали! Или ты заодно с этим чудовищем Раттреем? Убийцей! Головорубом! Который ради своей власти не задумываясь перешагнёт через любого! Не боишься, братец, — на последнем слове девушка сделала язвительное ударение, — что он и тебя отправит на плаху? Когда решит, что ему это выгодно?

Харелт тяжело вздохнул и сделал знак Родерику: если они кинутся сразу с двух сторон, не помешает даже массивный стол. Мужчины успели сделать всего шаг, когда в комнату вдруг вошла леди Гэйл.

— Харелт. Что здесь творится?

Женщина встала между дочерью и Харелтом.

— Тётя Гэйл. Вашей дочери Элин передали на хранение документы. Передал один из Чистых братьев. В этих документах — имена чиновников, помогавших Чистым за золото продавать секреты нашей страны, и суммы, которые эти люди получали. Имена тех, кто занимался «белой пылью». Имена подкупленных священников, раскрывавших Чистым тайну исповеди. Я… Узнав об этом, я упросил Сберегающих не врываться в дом в поисках бумаг. Сказал, заберу их сам. За это мне обещали, что про участие Элин никто не узнает.

— Спасибо, Харелт. Я всегда знала: честь и репутация семьи для тебя не пустой звук. Элин, — женщина повернулась к дочери, — это правда? Вижу, правда. Элин, — в голосе появились стальные нотки. — Отдай. Бумаги. Харелту.

Девушка вздрогнула. Привычка повиноваться матери была столь сильна, что руки сами потянулись выполнить приказ. Вдруг девушка взвизгнула:

— Нет! Я не предам Веру и новых Пророков!

С безумием фанатика она нанесла удар Харелту в живот, заставила согнуться. И пользуясь тем, что Родерик стоял с другой стороны стола и помешать не мог, оттолкнула мать и кинулась к камину… Леди Гэйл приехала в столицу из провинции, там до сих пор учили обращаться с оружием не только сыновей. То, что женщина носит с собой кинжал, стало неожиданностью для всех. Как и стремительная точность, с которой леди Гэйл воткнула лезвие в спину дочери. Элин ещё хрипела в агонии, пытаясь дотянуться и бросить документы в огонь, когда женщина вынула из обессилившей руки бумаги. Вручила Харелту и безжизненным голосом произнесла:

— Наш род служит Империи и императору три века. И всегда беспощадно карал за предательство. Забирай. И прошу, уезжай.

Харелт молча взял документы, поклонился и вышел. Больше ему здесь и правда делать было нечего.

Пламя восьмое Когда вчера встречает завтра