Мир в руках игрока (СИ)

   Сифакс дёргано ухмыльнулся, и его ухмылка рассыпалась в прах. Лицо пошло трещинами (такие языком не слизнёшь) и обвалилось большими, кусками, явив взору Морица новую маску. Синюшную, как лицо висельника. Абсолютно лишённую выражения и признаков пола. Симметричную, однотонную, отталкивающую.

   Тонкая прорезь на месте рта засокращалась, порождая вибрацию и сплетая звуки в слова.

   - Ты знаешь кто я. А я знаю, что тебе нужно. Не буду вилять, скажу тебе прямо: она у меня.

   Мориц чуть подался вперёд и спросил, старательно следя за тем, чтобы голос его не дрожал:

   - Что тебе надо?

   Ответ его не удивил, а лишь подтвердил зародившуюся в нём догадку.

   - Твоя служба.

   - Но я ведь служу...

   - Не мне. Ты служишь другому Владыке.

   Мориц ощутил холодок, запустивший в живот тонкие, беспокойные пальцы.

   Такого раньше никогда не бывало. Существовали определённые правила. Каждый Владыка игрался со своими собственными игрушками, и непосредственно прикасаться к чужим не разрешалось.

   - Ты ведёшь игру не по правилам...

   - А что ты знаешь о правилах?! Тебе не дано даже понять какому конкретно ты служишь Владыке. Мы все для вас одинаковы, и предстаём перед вами без специфических атрибутов и особых опознавательных знаков. Ты бы даже не догадался, что я не твой хозяин, не скажи я об этом.

   - Но ты всё же обмолвился.

   - У вас нет постоянных хозяев. Вас передают с рук на руки. В течение десятка веков ты сменил уже не менее двух десятков Владык.

   Неужели? Очень даже может быть. Мориц давно подозревал нечто подобное. Только этим он мог объяснить то, что нередко "голоса свыше" приказывали ему менять военный лагерь: сегодня он одержал победу за одну сторону, а назавтра к нему приходит приказ сражаться на стороне побежденных.

   - Да, вероятней всего это действительно так. Но я всегда выполняю условия нашего соглашения. Не я отдаю подобные приказы, но каждый принятый мной приказ должен быть выполнен. Я человек слова.

   - Это похвально. Но сейчас твоей силе духа брошен вызов. Готов ли ты пожертвовать тем, что приобрёл? Предупреждаю: на этот раз жертва будет намного болезненнее. Я приоткрою тебе врата ада и дам взглянуть на тот адский огонь, в пекло которого ты бросаешь свою любовь. На этот раз ты не сможешь отвернуться или уйти. Это всегда будет рядом с тобой, внутри тебя, частью тебя. Ты не сможешь вырвать это с корнем, залить вином или завалить тяжким грузом забот. Мука, раздирающая сердце, хуже всего. Она столь, ужасна, что даже самые железные люди и каменные души не выдерживают и ломаются, рассыпаясь в прах и становясь мягче тряпок.

   Мориц напрягся, чувствуя, как внутри него острыми шипами расцветает упрямство.

   - Я не поддаюсь шантажу.

   Маска Владыки неожиданно улыбнулась - узкая щель рта изогнулась дугой, расплёскивая смех.

   - Посмотрим, посмотрим. Железо в огне закаляется. Но даже самая прочная сталь плачет слезами и плавится, стоит лишь поднять до определённой температуры проникающий в неё жар. Посмотрим, насколько крепка твоя воля.

   За спиною Владыки проступили тюремные стены. Запахло заплесневелою сыростью. Свет померк и исходил теперь лишь от двух чадящих настенных светильников, разбрасывающих зловещие тени. Жестокий сквозняк потянул из щелей и узких отдушин, взметнув полы плащей палачей и заставив зазвенеть ржавые, от влаги и крови, подвешенные к потолку железные крючья и цепи.

   - Существует один затасканный афоризм: легко жертвовать собой, но гораздо тяжелее пожертвовать тем, кого ты любишь...

   - Введите девчонку!

   Крик раненной птицей взметнулся в груди Морица, рванулся наружу и, не сумев вырваться, исторгся всего лишь едва слышным хрипом, раздирающим гортань и неконтролируемым, как агония умирающего.

   Ввели Изабеллу. Босую, в тонкой нательной рубахе. В глазах её был дикий страх человека, знающего, что происходит нечто ужасное, но непонимающего с чем это связано. Видеть только эти глаза уже было невероятнейшей мукой.

   - Как ты знаешь, - голос Владыки был академически спокоен - именно таким тоном, абсолютно лишённым эмоции, с кафедр университетов вещают студентам профессора, - любое дознание делится на три фазы. Первая: предварительная. Начинается она, как правило, с угроз и введения жертвы в камеру пыток, чтобы та могла увидеть, что ей предстоит вытерпеть.

   Владыка поднял руку и указующим жестом, поочерёдно, указал на несколько орудий пыток.

   - На этой стадии жертве демонстрируются инструменты и доходчиво объясняется характер причиняемой ими боли.

   - Ты, я думаю, всё это знаешь, поэтому обращаюсь я в первую очередь не к тебе, а к юной даме. Ей, я думаю, это будет весьма интересно. Тем более, что описываю я её близкое будущее.

   - Обратить внимание я, прежде всего, рекомендую на дыбу - наиболее популярное орудие пытки - а так же на тиски для дробления пальцев, на различного вида щипцы и колодки.

   - А вот это мне особенно нравится. Это колодки для ног. Сделаны из нескольких слоев толстой кожи. Туда, естественно, когда в них вставлены ноги, вливают кипяток или расплавленный свинец. Невероятная боль.