Мир внутри

Первый раз я свел это к шутке. Потом только начал рассказ свой, когда мы встретились у нее, когда я ждал ее из ванной, глядя на монитор включенного компьютера, стоявшего у нее на самом видном месте комнаты, у окна, так чтоб от двери сразу в глаза бросался. Не то, чтобы Лена часто им пользовалась, но скопила и купила год назад, ведь надо, чтоб был, обязательно; странно, что мне эта настойчивость показалась преувеличенной даже для самой себя, вроде и говорила искренне, но и словам своим не доверяла полностью, и как-то немного отстраненно на себя посматривала, всерьез ли. Она ведь не сразу научилась им пользоваться, первый месяц компьютер просто стоял, ожидая Лениного соседа, который должен был объяснить устройство и поставить систему, так она только включать и выключать умела. Да и теперь, спустя год, он тоже больше стоял выключенным. Лена и включила его для меня, когда пошла в ванную – а я просто смотрел на заставку, на бесконечное блуждание в лабиринте и позабыв нежданно о той, что несколько минут назад сжимал в объятиях, видел в путешествии по дебрям кирпичного лабиринта не то самого себя, не то соседа по коммуналке, любившего слагать истории для малолетнего башибузука, только от них и затихавшего, к радости соседей.

Она и нашла меня сидящим неподвижно перед заставкой, и выключив агрегат, поинтересовалась, что со мной, руки нежно обвились вокруг шеи, щека коснулась щеки. Посадив на колени, я обнял девушку и долго молчал, мысли пролетали самые разные, вот только нас в них не было.

Сосед появился в сопровождении участкового милиционера, молодого парня, только назначенного на эту должность. Объяснил, что его подселяют к нам заместо умершего в феврале Потапова – известного на весь дом алкаша, однажды так и не вернувшегося домой. Его нашли по весне, как снег сошел, впрочем, главное, от воплей, криков и песен его дружков и подружек, регулярно собиравшихся в соседней комнате и устраивавших драки или между собой или с подоспевшей милицией, я оказался избавлен раз и навсегда. Опечатанная дверь, на которую претендовала наша старшая по квартире Вера Павловна, желая переселить туда дочь с мужем, досталась другому, из-за чего последняя невзлюбила нового жильца заранее, едва только стало известно об отклонении ее ходатайства.

Странно, что я так подробно вспоминаю обо всем, так или иначе связанным с соседом, но все не решусь вспомнить его. Дядю Мишу, так он представился мне в первый же день своего появления. Протянул руку и крепко пожал ее, разом завоевав мое сердце. А потом пригласил к себе, попросил помочь разобраться с вещами. Разве может детское сердце устоять перед подобным? Конечно, я не устоял, согласился, можно сказать, он меня соблазнил немедля, одним приглашением этим, чему удивляться, что уже на третий день пребывания дяди Миши в квартире, я практически не вылезал из его комнаты, позабыв про обед дома и казаки-разбойники во дворе. Ведь в той комнате столько всего интересного.

Наверное, больше всего меня заинтересовала пишущая машинка, по-немецки аккуратная, но уже с практически стертой от частого употребления клавиатурой: для меня было дополнительной загадкой, какая клавиша какой след оставит на бумаге, равно как и ее таинственное тихое гудение, когда ундервуд подключали к розетке. И подсветка красным в то место, куда должен придтись удар литеры.