Мир внутри

– Простите…. А это место, оно… за границей?

На лице менеджера промелькнуло нечто, что могло бы сойти за намек на усмешку. Почти неуловимый.

– Пока контракт не заключен, я не могу посвящать вас в подробности… Но… да, работать вам предстоит за границей.

– Загранпаспорт у меня есть, – поспешил добавить Стас. – Я просто не захватил его с собой…

– Не беспокойтесь об этом. Достаточно того, что есть. Единственное, что нас интересует – это ваше согласие. Итак, вы готовы ознакомится с контрактом?

Казалось, мир покачнулся после этих обыденных слов. В черных глазах менеджера, со спокойным ожиданием смотревшего на него, таился антрацитовый блеск. В мозгу вихрем мчались бессвязные обрывки мыслей. Стас потряс головой, осторожно, словно боялся потерять хотя бы одну из них. Сглотнул пересохшим горлом. И, наконец, медленно, словно преодолевая какое-то ватное сопротивление воздуха, кивнул.

И тотчас, на безупречно гладкую поверхность стола, будто материализовавшись из воздуха, лег белоснежный лист договора.

Солнце палило нещадно; жар лился с серого, прокаленного неба, будто расплавленная медь.

Солнце Древнего Египта.

Стасу еще повезло: ему досталось место в тени каменной глыбы, которую несколько десятков человек, почти голых, если не считать набедренных повязок, медленно толкали вперед. Одни, подобно бурлакам с картины Репина, тянули канаты, опутавшие глыбу, другие подкладывали по ходу движения валки, третьи – в числе которых был и Стас – с помощью деревянных рычагов подталкивали глыбу вперед пядь за пядью. Возле самой глыбы, на груде каменного мусора, словно капитан на мостике корабля, возвышался меднокожий надсмотрщик. Рядом с ним несколько босоногих музыкантов ритмично стучали в барабаны, задавая ритм.

– И – раз-два, взяли!.. И еще, взяли!.. – разносился зычный голос. Кричал и отдавал команды он, разумеется, на древнеегипетском, но интонации были столь выразительны, что понимались без перевода. Впрочем, за проведенное здесь время Стас успел выучить нужный запас слов – достаточный, чтобы найти общий язык с местными.

Еще один слаженный толчок десятков потных человеческих тел, и монолит продвинулся по широкому пандусу ненамного вперед, дав возможность секундной передышки. Мимо толкающих плиту протащились вниз три десятка других рабочих, коим предстояло впрягаться в новый камень у подножия храма и тягать его под неумолкающие стуки барабанов и крики вверх, на второй ярус. Всего их предполагалось быть три.

Полтора месяца… вернее, сорок восемь дней… Стас вновь попытался вспомнить покинутый мир, но неудачно, будто ушедший в небытие, полузабытый сон. Лена, Танюшка… Жека с его россказнями… «Осирис»… Смуглый менеджер с перстнем…

Прочитав условия договора, Стас сказал, что подумает до завтра. Менеджер наклонил голову в знак согласия. Дома Стас с Ленкой до полуночи полушепотом разговаривали на кухне, чтобы не разбудить дочку. Лена отговаривала его, повторяла, что это подозрительно и странно… но – деньги! Проклятые деньги! И жена, и Стас прекрасно понимали, что нигде он не сможет заработать столько, сколько предлагает договор. Что контора за полгода работы предлагает обеспеченность на ближайшие лет десять. Что они разом выберутся из унижения вечно просящих в долг до ближайшей шабашки и заживут как… как положено жить, наверное.

Наутро он сразу поехал в контору и сказал, что согласен. Менеджер лишь молча кивнул и жестом пригласил Стаса в следующую комнату. Там стояла странная штуковина, похожая одновременно и на разукрашенную гирляндами телефонную будку, и на поставленный вертикально саркофаг. Мигали какие-то огоньки, что-то гудело, шипело, скрежетало…. Стас не успел ничего рассмотреть, как его попросили войти внутрь. Крышка захлопнулась, гудение перешло в вой, вызвав приступ головокружения и ощущение падения в никуда…

И все. Он здесь.

Сорок восемь дней из ста восьмидесяти по контракту.

Стас улыбнулся, отгоняя печали. В конце концов, участвовать в постройке храма великой владычицы Верхнего и Нижнего Египта царицы Хатшепсут, дочери бога Амона, – ну разве это не работа по его специальности? Да еще на которую отбирают только лучших. Только достойнейших строителей Джесер джесеру – священнейшего из священных мест фиванского некрополя, – каждое утро отправляют к скалам, из которых медленно, но верно, выступает невиданных размеров заупокойный храм.