Мир задом наперёд

Чем больше узнавала слов, тем интереснее становилась жизнь. В четыре года у меня появилась первая подруга – Лена. Ей два годика. Я взяла над ней шефство и, несмотря на разницу в возрасте, мы прекрасно находили общий язык. Говорила Лена немного, но играть с ней забавно. Мы часто смеялись, смотрели мультики и ели сырую вермишель. Как бы нас не ругали, всё равно удавалось стянуть из кухонного шкафа коробку. Родители не особо себя утруждали. После очередного выговора коробка появлялась на том же месте. Иди – бери, куда проще?

Детский сад не помню, врать не буду. Видимо, ничего особенного там не происходило. Настоящие драмы разворачивались на детской игровой площадке около дома. То места на качелях не досталось, то старшие пинками гнали малышей, чтоб под ногами не путались, то велосипед отобрали, то игрушку. Песочница – место первых серьёзных конфликтов и уроков общения.

Какими бы ангелочками не выглядели детки, а жадин и жутких упрямцев среди них хватало. А ещё – хвастуны. Они словно рождены для того, чтобы об их незначительных, никому не интересных достижениях, знали чуть ли не с пелёнок. Сначала песочница, потом детский сад, школа, институт и сотрудники на работе. Детки вымахали, но не повзрослели. Открою секрет: в большинстве своём миленькие детки именно такие. В лице они меняются, когда папу или маму видят. А стоит родителям уйти, тут же проявляется нечто противоположное ангельской натуре. Жадностью я не страдала, а вот настырности и упрямству многие бы позавидовали. Я усвоила: идти в лобовую атаку бессмысленно, лучше осваивать полезную науку – дипломатию. Выслушать нытье «коллеги» по песочнице и понять, чего этот хлюздик хочет. Придумать, как заполучить понравившуюся мне вещь. Первые переговоры ставили в тупик. Не хватало опыта. Большая пожарная машина не давала покоя. Как её получить? Настырный пацан не выпускал её из рук. Я не сдавалась, продолжала переговоры. Если одну вещь удавалось поменять на другую, значит, дипломатия работает. Тогда все оставались в выигрыше.

С папами в советское время – напряжёнка. Их катастрофически не хватало. Они в дефиците. И хотя полагалось по одному на семью, они странным образом куда – то исчезали. Оставались только мамы. А ребёнку хотелось папу, своего, собственного. Чтобы велосипед с верхнего этажа вынести, на качелях покатать, в парке погулять, в мяч поиграть. Папа – фигура в семье полезная. О чём ещё могла мечтать малышня? Стоило моему папе появиться на площадке, как его «рвали» на части. Каждый пытался отщипнуть «кусочек». Всем хотелось внимания. И так день за днём.

– Это мой папа! – кричал соседский мальчик, позабыв о новой пожарной машине.

– Нет, мой, – отстаивала свои права рыжеволосая девчушка.

– Мой, – раздавалось со всех сторон. Папа добродушно называл их обезьянками.

– Повиснут – не отобьёшься, – шутил он дома. – Хоть во двор не выходи.

Идея поэксплуатировать папу с целью заполучить красную пожарную машину пришла далеко не сразу. Интуиция подсказывала: никакая, даже самая красивая игрушка папу не заменит. В песочнице я подсела к счастливому обладателю редкого «транспорта» и между делом завела разговор:

– Папа любит меня на шее катать. Так высоко. Сидишь, и всё видно. Люди маленькие такие, а ты – большой.

Пацан насторожился, но задумался.

– Сегодня опять «кататься» буду, – подвожу ситуацию к логическому завершению.

Молчун надулся, как сыч. Врать не стану, такие «особи» с песочницы вызывают отторжение. Я замолчала и принялась копаться в песке. Выжидаю время, чтобы идея прижилась. Маленький Коля не выдержал:

– Я тоже хочу. Пусть и меня покатает.

– Ну, не знаю. Папа то один, вдруг у него шея заболит? – Повисла пауза. Несколько минут длились вечность.

– Если ты до завтра дашь мне свою машину попробую его уговорить.

Желание увидеть мир с высоты пересилило жадность. Крепость пала. Негласный договор подписан. Когда папа появился, я что есть духу помчалась к нему.

– Па, покатай Колю на шее. У него папы нет.

– Если всех катать, у меня шея отвалиться, – пошутил он. Я мельком посмотрела на Колю. Взгляд красноречивее слов: я же говорила, вас много, а шея – одна.

Взгромоздившись на папу, Коля сиял, как новая монета. Он смеялся, его важность куда-то улетучилась. Вдоволь насмотревшись на мир свысока, протянул мне пожарную машину.

– Завтра верну. Пока. – Я взгромоздилась на бедную папину шею и с трофеем в руках поехала домой.

Детей папа любил. Иногда играл с нами в мяч. Что бы он ни делал – всегда круто. Папа знал фокусы со спичками. Загадки. Всякие умности, постичь которые четырёхлетний ум пока не в силах. Ты смотришь на папу, затаив дыхание и открыв рот от восторга. Взрослые. Счастливчики. Они так много знают. В душе досада: откуда столько всего? Всплывает банальная, до слёз обидная фраза:

– Вот вырастешь…

Да поскорее бы, кто спорит. Только боюсь: пока вырасту – забуду обо всех важных сегодня разговорах. Сейчас всё кажется таким значительным… Иногда взрослые нас дурачат. Нет ничего забавнее, чем искреннее удивление малыша.