Мир задом наперёд

Спустя пару месяцев тайну удалось раскрыть. Когда – то сосед, подвыпив с друзьями, на спор вылез из окна четвёртого этажа и повис, зацепившись за подоконник. На спор нужно провисеть несколько минут. И дядя Лёша выиграл бы, но один из друзей начал его щекотать. Молодой полный сил мужчина не удержался и сорвался. Он выжил, а мозги остались на асфальте, так говорили взрослые. Дядя Лёша жил с мамой, здоровался с соседями, выносил мусор, и всё. Нам советовали держаться от него подальше. Мы всегда помнили наказ родителей.

Мама работала там, где делают передачи для радио и телевидения, а бабушка в какой – то «конторе». Когда они уходили, оставляли меня соседке – бабе Шуре. Я почему -то считала, она наша родственница. Хотя на самом деле это не так. Просто её двери всегда для нас открыты. Более доброго и подельчивого человека я до сих пор не встречала. Балкон её квартиры выходил во внутренний двор. Отсюда видно всех, кто гулял, играл или сидел на лавочках. Наш балкон – с другой стороны дома, и обзор намного больше, только обозревать толком нечего. Недостроенная площадь, куда – то спешат, спотыкаясь о камни, прохожие…мимо, мимо…

Баба Шура очень полная, курила «Беломор» и постоянно раскладывала карты. Запах папирос и бесконечный пасьянс. Чистоте, как и приготовлению еды, время особо не уделяла. В холодильнике колбаса «варёнка», хлеб, покупной холодец и беляши. Как можно её не любить? Никакой каши, никаких супов. Ломтик колбасы, беляш… хочешь, рисуй, хочешь, сиди на балконе. Ограничений никаких. Готовил кушать и убирал в квартире её муж, маленький плотный мужчина, Димыч. Он ухаживал за женой и тоже был очень добрым.

По выходным мы играли в спортлото. В спортлото играла вся страна. Лотерея стоила недорого. И самое интересное – иногда выигрывали. Можно смело сказать: спортлото – часть жизни советского человека, не менее важная, чем работа и любовь к Родине. Если родители задерживались, купалась я у бабы Шуры. По стене ванной комнаты не спеша ходили огромные усатые тараканы. Они никуда не торопились. Тараканы – законные жители нашего дома. Вытравить из квартир можно жильцов, но не усатое племя. Стоило протравить их в одной квартире, они тут же переселялись в другую. Тараканы лезли из розеток, со всех дыр и щелей, но умирать не собирались. У кого-то их больше, у кого-то меньше. Но чтобы совсем без них? Я с грустью отметила, у бабы Шуры они намного крупнее. У нас какие-то маленькие, полудохлые, почти прозрачные. А у неё – внушительные, и не усы у них, а усища. Всё, как в книге: Таракан, Таракан, Тараканище. Книги не врут.

В соседнем подъезде жили глухонемые муж и жена. У них была собачка – чихуахуа. Ребята постарше передразнивали семейную пару, размахивая руками. На их выходки мы с Максимом смотрели как на что-то недостойное, и понимали: так делать нельзя.

Особого внимания заслуживает передача, которая отправляла в постель всех детей нашей необъятной Родины: «Спокойной ночи, малыши». Дети бежали к экранам телевизора, чтобы увидеть любимых собаку Филю, ворону Каркушу и поросёнка Хрюшу. Вместе с ведущей они рассказывали забавные истории, а потом показывали мультфильм. Даже музыкальная заставка передачи вызывала восторг. Каркуша, Хрюша или Филя желали всем спокойной ночи, и от усталости мы валились с ног. А завтра – новый день, новые впечатления.

Наблюдая с балкона, я сделала любопытный вывод: обычные люди внимания не привлекают. Их не запомнишь. Одинаковые они, словно под копирку. Рисование под копирку дело занятное, вот только копия – бледная. А оригинал всегда яркий и красочный. Как все, значит, незапоминающийся, ничем не примечательный. Что делает человека необычным, выделяет из толпы? Набралось три варианта ответа. Первый: искренность, доброта, любовь и жизнерадостность. Второй: увлечённость своим делом, оно же – профессионализм. Это слово мне очень нравилось. Третий: сумашедшие дяди Лёши и прочие личности с психическими расстройствами. Последний термин мне не знаком, папа называл их проще, по-своему – чеканутые. Всё сразу становилось ясно.

Великую силу русского матерного слова я впитывала с раннего детства. Папа – настоящий кладезь забористых выражений и редкой, можно сказать, уникальной лексики. Ругался он не всегда, но, если начинал, остановить его и переслушать – невозможно. Папу уговаривала мама, уговаривала бабушка, но напрасно. Доводы из серии «здесь же ребёнок» не действовали. Слова влетали мне в одно ухо, а вылетали – в другое. Мама говорила: материться некрасиво. Я не уточняла, почему папе можно, а мне – нет. Плохо, значит, плохо. Однажды услышала на кухне разговор мамы и бабушки.

– Ему нужно лечиться, – заявила бабушка. – Это не дело.

– Да знаю я. Он ведь и слышать не хочет. Значит, принудительное лечение.