Мир Женщин | The World of Women

— К-Калеб… — Тихо произнесла мама, — Пожалуйста… Я сожалею, что подвела тебя… пожалуйста, сделай это для меня.

Мои глаза обежали всю компанию. Все смотрели, но я не видел ни капли жалости на чьих-либо лицах. На этой вечеринке не было ни одного человека, который не принял бы это полностью, включая женщину, с которой это было сделано. Я стиснул зубы и схватился за рукоятку хлыста. Я позволил остатку длинного хлыста упасть на землю. Он был около восьми футов в длину, и все. Будет ли больнее, если я буду стоять дальше? Я не знал.

В этот момент мне вспомнилось лицо женщины, которую я только что встретил на балконе. Она говорила о революции, которая должна была положить конец моей семейной линии. Это означало бы, что этому режиму придет конец. Этот совет отстраненных мужчин, которые небрежно приказывали выпороть женщин, исчезнет. Это означало бы, что сама Талита тоже окажется в опасности. Тем не менее, часть меня чувствовала себя хорошо при мысли, что эти люди исчезнут.

Я поднял кнут и опустил его. Интересно, что это было не намного сложнее, чем в спальне. У Талиты в спальне был хлыст, и однажды я даже использовал его против нее. Кроме того, я использовал его и на Розе, но это никогда не было так сложно. С ударом на ее спине появился красный рубец.

— Один… — решительно сказал я.

Мать умудрялась держать рот на замке. Я продолжал наносить удары, каждый из которых вызывал вибрацию, простреливающую мою руку. Мать вскрикнула только на пятый раз. В ее голосе звучала боль, но я, как ее любовник, слышал в ее голосе лишь намек на похоть. Да, даже сейчас моя мать была возбуждена.

Я бил ее снова и снова, каждый раз вызывая треск хлыста и болезненный шум. Однако звук от нее казался менее грубым и более чувственным. Я обнаружил, что моя рука остановилась, когда я поднял кнут еще раз. Я посмотрел в сторону, чтобы увидеть женщину.

— Это был десятый, — беспомощно сказала она.

— Ах… — я покраснел.

Я делал это как тогда, когда мы с мамой были в спальне. На самом деле рубцы на ее спине были не намного хуже тех, что я часто оставлял на ее заднице. Поразмыслив, она поняла, что ее крик тоже был примерно на том же уровне. Я поднял большой шум по этому поводу, но на самом деле забыл одну очень важную вещь. Мама была конченной мазохисткой! Ну, по крайней мере, когда дело касалось меня. В результате я ни на йоту не уступил ей.

Когда дама вырвала у меня из рук хлыст, я опустился вниз, чтобы проверить, как там мама. Когда я помог ей подняться и прикрыл ее грудь, она захныкала мне на ухо.

— Малыш… это было потрясающе… Я так сильно хочу тебя прямо сейчас, — промурлыкала мама мне на ухо, даже сохраняя на лице идеальное выражение досады и изможденности.

Это было сказано без всякого гнева. Вместо этого это было невероятно эротично и разумно. На этой ноте я тоже почувствовал ее запах. Было ясно, что мать кончила во время порки. Кто-то, кто не знал ее, вероятно, не заметил бы, но я уже привык к запаху этой женщины и знал, когда она… кончает. Стараясь не покраснеть, я бросил взгляд на десятерых мужчин, надеясь, что нашего поступка было достаточно. Десять человек уже развернулись и, не сказав больше ни слова, направились обратно в заднюю комнату.

Казалось, им было все равно. Другие люди подошли, чтобы забрать мою мать и исцелить ее. Некоторые похлопывали меня по плечу или выражали соболезнования. Конечно, я не собирался говорить людям, что все в порядке и что моей маме нравится, когда ее так бьют, это только заставляло меня чувствовать себя еще более неловко. Я обнаружил, что снова завален женщинами, которые хотели поймать мой взгляд или присоединиться к моему гарему. Я провел с ними еще пятнадцать минут, даже не забыв записать несколько имен, чтобы расспросить маму, когда она вернется.

Однако, когда прошел час, я извинился и ушел. Незнакомая женщина на балконе сказала мне встретиться с ней, и я должен был узнать больше об этой революции. Неужели принц Калеб действительно вел двойную жизнь? Был ли он не просто ужасным принцем, который издевался над женщинами, но и предателем, желавшим, чтобы его собственная семья пала? Учитывая, какой извращенной личностью он обладал, это было вполне возможно. На самом деле, разве у меня не было подобной мысли, когда они просили меня избить мою мать?

Даже моя мать была женщиной, которая могла избавляться от других людей для своей выгоды. Она одобряла эту шахту, работала с демонами и прибегала к крайним методам. Она заботилась только обо мне. Это заставило меня чувствовать себя чрезвычайно удрученным. С одной стороны, приятно, когда тебя любят. С другой стороны, она была способна на крайнее зло. Она приказывала убивать людей только за то, что они неправильно смотрели на меня. Она способствовала моему бывшему "я" крайне дурному обращению с женщинами. Этот совет действительно был коррумпированным и, возможно, заслуживал своей участи.