Миракулум 1 (СИ)

  Аверс в Неуке был человеком важным. На нем держалась вся оружейная мастерская. Кто-то звал его по имени, кто-то мастером, кто оружейником, а кто и стариком. Ему, если мне память не изменяла, было сорок шесть или сорок семь, - возраст солидный, однако я бы его стариком называть не торопилась. Роста он был среднего, фигурой крепкий, жилистый, на здоровье не жаловался. В Неуке у него была только его мастерская. Откуда он пришел, где его семья, была ли она, - не знал никто. Друзей оружейник не имел, приятелей по пьянке не заводил, потому что не пил, женщин к себе не водил. Даже с какой-то одной из честных, а не слабовольных, женщин не сближался, хотя я знала, как страдает по нему дородная кухарка и одна из прачек - женщина молодая и стройная, вполне еще привлекательная и свежая для своих лет. Аверс жил один, весь на виду, и ничего его не интересовало, кроме своего оружия. Четыре помощника занимались починкой и изготовление простых изделий, а он сам, если и брался за дело, то выплавлял и ковал только заказы для знати и ратников высокого звания. Малоразговорчивый, нелюдимый, он все же не слыл злым - люди Неука прощали ему его обособленность за то, что он никогда не отказывал в помощи. Если речь шла не о глупостях, он вполне мог починить дымоход на кухне, поработать с деревом в столярке или с печью в гончарной. Ходил на охоту зимой вместе с другими, или на отстрел волков, когда однажды весной те повадились резать коров на пастбище. Было заметно, как комендант Ут-Фубер недоволен этим, и говорил при всех, что оружейнику следовало бы заниматься своим делом. Но Аверс, хоть и состоял на службе, был человеком свободным, и устава не нарушал.

  Когда я вспоминала обо всем этом, покачиваясь в седле и осматривая ближайшие холмы, я впервые подумала - как это комендант отправил нас с ним из замка? Я ведь тоже была не последним человеком на его службе! Нас таких было трое: оружейник, я и лекарь. Сомм мог кого угодно на ноги поставить, разбирался в травах, делал операции, не боялся никакой заразы. Мелькнула странная мысль, что если бы не поврежденное колено коменданта, сейчас третьим в дороге с нами был именно Сомм. Глупости...

  - К ночи уже въедем на перевал, - Аверс придержал лошадь и поравнялся с моей, - до него я дорогу знаю, а вот после нужно будет сверяться с картами.

  - Заночуем в горах?

  - Да, так лучше. Мы от замка далеко, дорога здесь может быть не такой спокойной.

  Прошло уже четверо суток нашего пути, добрались бы и раньше, если бы не тихоходные лошади из-за которых иногда казалось, что и пешком быстрее. Миновали два поселения день назад и больше ничего не встречали - только холмы, редколесье и каменистые россыпи на открытых местах. Аверс с утра подстрелил зайца прямо с седла, когда тот неосторожно сидел у самого куста при дороге и не побежал от шума, так что на ужин обещался быть горячий суп и мясо. Несколько раз за эти дни еще попадались то путники, то обозы, то пастухи, а теперь никого - мы свернули как раз к перевалу и горная гряда, всегда бывшая по правую сторону, теперь была перед глазами и все приближалась.

  Долгих бесед больше не было. Оружейник, казалось перестал замечать мое присутствие - ехал впереди не оборачиваясь, сам первый не заговаривал, но раз или два я ловила на себе внимательный взгляд, когда останавливались на передышку - он оценивал могу ли я двигаться дальше, и решал разводить ли огонь для тепла, если замерзла. Вот так, не говоря ни слова. Я чувствовала, что мой спутник проявляет заботу.

  Аверс никогда не смеялся. Никогда в Неуке я не слышала его и никогда не слышала, чтобы еще кто-то слышал, - только умел улыбаться одними уголками губ. Возраст его был заметен больше всего в волосах - русые волосы были густо перемешаны с сединой, особенно на висках и у лба, как соль с песком. И морщины у глаз. Возможно прежде у него был веселый характер, судя по тому, как эти морщины сложились. Лицо оружейника было в целом довольно резким - черты угловатые, нос горбатый, губы тонкие и рельефные, жесткая линия рта, разрез глаз будто граненый, вечно сосредоточенный взгляд с прищуром. Брови с острыми углами на изгибе. Один только подбородок был мягким, но это его внешность не портило, а уравновешивало резкости.

  Мы нашли небольшой грот, уже когда въехали на перевал, и расположились там до темноты. Костер развели ближе ко входу, оружейник разделывал кролика у маленького скального ручья, а я чистила коренья для супа. Лошади развьюченные тоже отдыхали и уже хрустели крупой в своих овсяниках.

  Отвыкла я от походной жизни и только-только начала опять осваиваться. Как же хорошо было в Неуке - спать на лавке на сене, сидеть у огня на кухне, иногда болтать с лекарем в его лазарете. Как было холодно тогда, не сравнить было с тем, как холодно было сейчас - в пути, у гор, на ветру и почти голой земле.

  - Как думаешь, найдем мы тех пропавших? - Я подошла к ручейку с котелком, чтобы набрать воды из стока повыше. - Или вернемся ни с чем?