Миракулум 2

Больше Тавиар не мог прожить и дня в своей настоящей жизни. Она была невыносимо скучна для него, как по событиям, так и по чувствам. Только там он был не мальчишкой, а зрелым мужчиной, там была война и была странная девушка, которая смотрела на него такими глазами, что порой все переворачивалось в душе. Аверс влюбился. И казалось, не было мучительней того дня, когда он нес Рыс на руках прочь из столицы, не зная, умрет она или нет от проклятой чумы. Рубить по живому? Спалить на корню очнувшееся сердце? Потерять единственного во всем мире любимого человека? Но Рыс выжила. И будь она хоть кем, хоть цаттом, хоть врагом, хоть другом, - она была жива.

Тавиар за три месяца путешествий прожил там почти пять лет. И разлуку он пережил так же, как и Аверс. Найти и потерять. Вновь умереть, и вновь ожить. Страдать и наслаждаться. Пока Змеиный Алхимик не поставил точку счастью свободы.

Он лишь провел рукой возле ее лица, и Рыс уснула, упав головой на плечо оружейника.

- Теперь она не услышит ни слова, - сказал Миракулум. - а ты будешь знать: все пути ведут к смерти. Как один. С той лишь разницей, что тебе потом придется поступиться совестью, своей человечностью, стать убийцей за возможность быть друг подле друга. Через три дня вы умрете... - он рассказал все о начале охоты на него и на людей со знаком чумы. Все о том, что избежать участи пыток и казни невозможно, но есть шанс умереть менее мучительно. - Ты должен убить ее. Не достаточно ли она страдала в своей жизни, чтобы ее конец был более ужасен, чем все ее предыдущие пытки? А потом убьешь себя.

Аверс молчал и смотрел колдуну в глаза.

- Ты пойдешь ради нее на все? - спросил Миракулум.

- Да.

- Ты готов убить и умереть, чтобы спасти ее душу?

- Да.

- И ты согласен сам заплатить за все?

- Да.

- Это я и хотел услышать. - Алхимик с мрачным и одновременно просветленным лицом, коротко улыбнулся. - Тогда к чему слова о болезни и здравии, богатстве и бедности, если даже смерть не разлучит вас...

В каменном мешке, прижимая ее к себе, смелую и решительную, одним взмахом он оборвал выкрик Рыс. И та, уронив голову, стала безвольно оседать на его руках. Самое страшное было, - успеть подумать о содеянном прежде, чем умереть самому. Кровь едва окропила ладонь, и была очень горячей... она нестерпимо больно опаляла кожу, но намертво прижгла клинок к пальцам. "Бей же!!!" - стоял в ушах ее отчаянный крик.

Сомрак постарел на несколько лет за ту минуту, когда смотрел на часы, ожидая прошествия необходимого времени, чтобы встретить пробуждение Тавиара. Но его тело, наоборот, побелело еще сильнее, окуталось черной прозрачной дымкой, что не стало видно очертаний... а когда этот туман тяжело и влажно осыпался на пол, в кресле вместо его сына лежал другой шестнадцатилетний мальчишка.

Сердце Сомрака чуть не остановилось, когда тот открыл глаза. Он думал, что сойдет с ума, глядя в них, - совершенно не детские, невозможные, чужие, как и все черты. Это не Тавиар! Его одежда, но не его тело, его юность, но не его душа...

Он упал без сознания, не в силах видеть это. А мальчишка, боясь каждого своего собственного движения, вытянул впереди себя руки. И посмотрев на них, дотронулся до груди. Ни клинка, ни раны, ни крови... и водоворотом вновь окунулся в сон. Сон о настоящем времени. Обо всем, что хранило сознание Тавиара, впитав от рождения до сегодняшнего дня. Весь увиденный и услышанный мир, столетия вперед. Будущее.

Уже после Аверс постиг истинный смысл своего выбора. Поступиться совестью, своей человечностью, стать убийцей за возможность быть друг подле друга... ничто, в котором ему теперь приходилось жить одному. Его мир умер. В настоящем времени не было ничего из его жизни, кроме гравированного стилета. Ни одной родной живой души. Все чужие. Все чужое. Он сам то ли убийца, то ли рабовладелец несчастного юноши, чья участь неизвестна, - или смерть, или плен. Безумие Сомрака в попытках найти противоядие и изгнать Аверса обратно.

И сам Аверс, прожив в этой агонии два года, каждую ночь мучаясь кошмаром безжизненного тела Рыс в объятиях, не смог больше выносить этого. Двух путей не было. Снова себя он убить уже не мог, - он не знал, что будет в этом случае с Тавиаром. Не знал, что за предназначение ему уготовано, раз он здесь по прихоти черного Алхимика, магия которого перенесла в будущее. Но сам Миракулум не проявился.

Жить без нее он тоже не мог.

И появилась Рория...

Сомрака он заставил. Имея такого заложника в себе, это было не трудно. Но самому хозяину лавки это было ужасно. Теперь он знал, к какому итогу приводит подобное путешествие. Теперь он знал, что не просто отправляет туда желающего заглянуть в чужую жизнь, а вершит страшное преступление. А Аверс стоит за спиной. Но Рория сбежала. Она уже едва не попала под ту степень зависимости, когда уже и страшно, да не сбежишь. Как не сбежал сам Тавиар. И все сорвалось.