Читаем Мираж полностью

   — Подождите, Александр Павлович, — спокойно, с добродушной улыбкой ответил Деникин на резкое высказывание полковника и предложил ему занять кресло. — Не один вы так отнеслись к документу, но есть и другие, противоположные мнения. Я учитываю всё и выслушиваю всех. Хотел бы собрать всю армию и поговорить обо всём, о наших планах, о России, какую мы хотим восстановить. Но для этого нет подобающего помещения. Поэтому я решил собрать всех командиров, вплоть до командиров взводов.

Он поднялся и пригласил Кутепова пройти с ним. Двустворчатые широкие двери, пахнувшие свежей краской, вели в многооконный светлый зал, заставленный скамьями. Стены зала тоже были свежеокрашены в ярко-жёлтый цвет. Открытые окна, зелень, птицы, солнце — жизнь... Но Кутепова пейзажи никогда не волновали, к тому же он ещё весь кипел.

   — Гвардия вас не поймёт! — продолжал он. — Гвардия сражается за монархию, а не за учредилку или каких-то там атаманов, место которых — виселица...

Спокойствие Деникина гасило ярость и вызывало уважение. Кутепов знал, что генерал из простых, сын николаевского солдата, дослужившегося до майора. Мужик. Спокоен, себе на уме, знает, что всё пойдёт чередом: весна, лето, урожай. Кутузов был таким.

   — Александр Павлович. Мы все поймём друг друга. Мы же русские люди, — подвёл итог сказанному Деникин и на прощанье неожиданно добавил: — Что касается того доноса, так мои контрразведчики установили, что он написан левой рукой.

   — Найду доносчика — расстреляю сам.


В Екатеринодарском ЧК Клинцов и Заботин допрашивали чудом оправившегося после тяжелейших ранений человека — выходца с того света. Фамилии не было — осталась на том свете: в списке расстрелянных. Вернее, они не допрашивали, а беседовали — человек-то свой. Выжил, выполз из-под груды тел, дополз до добрых людей. Теперь вместо правого глаза — морщинистая ямка, левый — едва видит, правая нога не сгибается, грудь и живот в шрамах... При этом голос вдруг открылся — певучий баритон, прошибающий до слёз.

Конечно, не допрос шёл, а сердечный разговор. И на столе не протоколы, а почему-то старая, видавшая виды бандура, почерневшая, исцарапанная, но струны новые — поблескивают.

   — И светило нам ясно солнышко, — нараспев говорил одноглазый, — и всходы На вершинках зеленели, и грачи кричали, а они стали против нас с винтовками, штыки примкнуты, и красивый молодой офицер верхом с нагайкой крикнул: «Пли!»

   — С бородой офицер? — спросил Заботин.

   — Да не Кутепов это, — перебил Клинцов. — Кутепов — полковник.

   — Красивый генерал, молодой, в очах без бороды, — продолжал одноглазый. — Ас бородой рядом стоял и кричал высоким таким голосом, резким: «Приказ Корнилова — пленных не брать!»

   — Вот это Кутепов, — сказал Заботин.

   — Да. А тот офицер — сволочь Неженцев, — согласился Клинцов и выругался нецензурно. — Командир Ударного Корниловского полка, его ещё при Керенском создали, чтобы расстреливать отступающих. Уже тогда Неженцев пил нашу кровь. Убили под Екатеринодаром суку вонючую. Жаль, что убили, ох, и позанимались бы мы с ним. Зато бородатенький жив. Попросить бы Троцкого[27] отдать приказ: Кутепова брать только живым. Не поймёт нас Лев Давыдыч — серьёзный мужик. Еврейская голова. Но мы и сами как-нибудь прищучим господина Кутепова. Так что, брат, будем делать с тобой? Живой ты остался, с нами, товарищами, сидишь. Воевать не можешь, а хочешь. Да? Хочешь, ведь?

   — Хочу. Помню того, кто в меня стрелял.

   — Найдёшь. Мы тебе скажем, что с ним делать. Так что, бери свой струмент и действуй.

   — Руки слушаются, голос есть, — сказал одноглазый, беря бандуру. — Слёз моих много в том голосе, но пусть люди узнают и сами заплачут. И никого-то у меня нет теперь, кроме этой бандуры, — с горечью произнёс он и запел:


Взяв бы я бандуруТай сыграв що знав...


   — Погоди, — перебил Клинцов. — Ты казачьи давай, а не хохлацкие.

   — Такую, — предложил бандурист:


Конь боевой с походным вьюкомСтоит в ограде, чегой-то ржёт,Копытом землю роет.И вот хозяин к ему идёт...


   — Хорошо, — сказал Клинцов. — Дадим тебе мальчишку в проводники, отвезём вас ночью с верными людьми. Начинай с Ростова, оттуда обязательно в Егорлыцкую. Никаких бумаг не писать. Только на словах. Если уж прижмёт, конечно...

   — Я левой научился.

   — Только если прижмёт.


Кутепов обещал Дымникову присвоить звание штабс-капитана и даже перевести в артиллерию, а пока назначил командиром взвода. Леонтий был приглашён на совещание как полноправный участник. Перед началом они гуляли с Межениным но станице. Оба, обрадованные случайной почтой: Леонтию пришло письмо от родителей — живы, здоровы, в Питере становится голодно, приходится продавать книги; Меженину — видавший виды сложенный несколько раз журнальчик с поэмой Блока «Двенадцать». Игорь то и дело начинал цитировать то но памяти, то доставая журнальчик.

   — Что-то я никак не соображу, — перебил его Дымников, — он за большевиков, что ли, теперь? Как Маяковский?

Перейти на страницу:

Все книги серии Белое движение

Похожие книги

Браки совершаются на небесах
Браки совершаются на небесах

— Прошу прощения, — он коротко козырнул. — Это моя обязанность — составить рапорт по факту инцидента и обращения… хм… пассажира. Не исключено, что вы сломали ему нос.— А ничего, что он лапал меня за грудь?! — фыркнула девушка. Марк почувствовал легкий укол совести. Нет, если так, то это и в самом деле никуда не годится. С другой стороны, ломать за такое нос… А, может, он и не сломан вовсе…— Я уверен, компетентные люди во всем разберутся.— Удачи компетентным людям, — она гордо вскинула голову. — И вам удачи, командир. Чао.Марк какое-то время смотрел, как она удаляется по коридору. Походочка, у нее, конечно… профессиональная.Книга о том, как красавец-пилот добивался любви успешной топ-модели. Хотя на самом деле не об этом.

Дарья Волкова , Елена Арсеньева , Лариса Райт

Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Проза / Историческая проза / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия
Испанский вариант
Испанский вариант

Издательство «Вече» в рамках популярной серии «Военные приключения» открывает новый проект «Мастера», в котором представляет творчество известного русского писателя Юлиана Семёнова. В этот проект будут включены самые известные произведения автора, в том числе полный рассказ о жизни и опасной работе легендарного литературного героя разведчика Исаева Штирлица. В данную книгу включена повесть «Нежность», где автор рассуждает о буднях разведчика, одиночестве и ностальгии, конф­ликте долга и чувства, а также романы «Испанский вариант», переносящий читателя вместе с героем в истекающую кровью республиканскую Испанию, и «Альтернатива» — захватывающее повествование о последних месяцах перед нападением гитлеровской Германии на Советский Союз и о трагедиях, разыгравшихся тогда в Югославии и на Западной Украине.

Юлиан Семенов , Юлиан Семенович Семенов

Детективы / Исторический детектив / Политический детектив / Проза / Историческая проза