Миражи

Девушка смогла лишь кивнуть. У деда действительно были проблемы с сердцем, и давление то и дело повышалось. Ему нельзя было волноваться, а он…Вспомнился подслушанный несколько дней назад разговор деда и дяди Славы, и слезы снова подступили. Сердце свое дед еще в детстве надорвал, разве ж мог ребенок выдержать все те горести, через которые прошел? Да и потом, знал ли хоть когда-нибудь Прохор Емельянов покой? Был ли он хоть чуточку счастлив? Юльке вспомнилось, как мама впервые привезла ее в деревню, когда ей было лет пять, а то и больше. И как дед, подхватив ее на руки, подбросил вверх, а она засмеялась, а потом обхватила ручками его за шею и не хотела отпускать. Она была любимицей деда, старшей, первой внучкой, к тому же ближе других стала, ведь последние три года постоянно была рядом.

Страшно, невозможно представить большой бабушкин дом и отлаженное хозяйство без деда, а уж как теперь ей переступить порог? Ведь она даже не попрощалась с ним! Более того, дед не одобрял ее поведение и, возможно, с этим самым осуждением и умер. А она…

Юлька зажмурилась и прикусила нижнюю губу, пытаясь совладать с собой.

Она бы все отдала, только бы не ходить в Сиреневую Слободу, не видеть всего того, что последует за смертью деда, не участвовать в этом и не переживать. Но выбора у нее нет. Надо возвращаться домой.

— Ты готова? — спросил Ариан, подождав еще немного и давая Юльке возможность собраться с силами.

Она кивнула в ответ и поднялась.

Старовойтов предложил поехать в деревню на машине, но Юля отказалась. На самом деле ей очень хотелось, чтобы дорога до дома стала бесконечной, но не прошло и получаса, а они уже были у знакомых ворот. У дома стояли машины. Все родственники были в сборе. На мгновение мелькнула мысль, а уместно ли присутствие Ариана в их доме сейчас? Но Юля лишь крепче сжала ладонь парня, понимая, без него она ни за что не вернулась бы. Ушла бы куда глаза глядят, только бы подальше отсюда. Было страшно… Привычный уклад жизни, безмятежность и незыблемость, которые дарил ей этот дом, утекали как вода сквозь пальцы. И уже никогда не будет как раньше. Юля еще не знала, что время лечит все. Ей еще не приходилось переживать невосполнимых потерь, именно поэтому смерть деда так сильно подействовала на нее, став настоящим потрясением.

Во дворе у дома уже стояла крышка гроба, а на крыльце курили дядя Слава и Ваня, тетушкин муж.

Они молча расступились, когда она поднялась на крыльцо. Юля хотела что-то сказать, но не смогла произнести и слова. Тугой ком, застрявший в горле, мешал говорить, да и что можно было сказать? Мужчины тоже промолчали, просто кивнули ей, но во взгляде Емельянова-младшего что-то почудилось девушке. Укор? Неодобрение? Обвинение?

Чувство вины поднялось в душе Юли с новой силой. А вдруг это она виновата? Как-то сразу вспомнилось все, что происходило за последние две недели. Беспокойство бабушки, настороженность деда, ее вопросы и желание докопаться до правды. А потом еще и разговор, который она услышала у окна. Как же беспечна и настойчива она была. А дед… Страшно представить, как он переживал и боялся, что его прошлое ляжет темным пятном на детей, внуков. Дядя Слава что-то говорил о сроках давности, которые истекли, но, наверное, для деда это было слабым утешением. Да и не тюрьмы он боялся, осуждения. И если бы не Юлька, разворошившая ту давнюю историю, может, и не лежал дед сейчас в гробу.

Девушка зажала рот ладонью, боясь снова расплакаться. Если б только можно было все вернуть, она бы ни за что, никогда…

В зале толпились родственники и соседи, а у гроба сидела бабушка, Танька и жена дяди Славы. Юля лишь мельком взглянула на застывшее лицо деда и, надеясь остаться незамеченной, прошмыгнула в свою комнату.

Тут самообладание покинуло ее. Она прижалась к стене, и плечи ее снова затряслись в рыданиях.

— Это я виновата… — сквозь слезы, заикаясь, твердила она. — Все это из-за меня…

— Юль! Юль, перестань, — Старовойтов обнял ее, прижимая к себе. — Твой дед был пожилым человеком, который прожил долгую трудную жизнь.

— Нет, ты не знаешь, это все из-за меня… Это я… Они меня просили… А я не слушалась… — сквозь слезы твердила она.

— Юлька, успокойся… — парень чуть отстранил ее от себя и стал вытирать ладонями слезы.

В это самое мгновение дверь в комнату распахнулась, и на пороге показался Шарапов.

Девушка обернулась и вздрогнула, попытавшись отстраниться от Ариана.

— Значит, мне не показалось, ты действительно вернулась, — произнес мужчина холодно и бесстрастно. — Уходи отсюда, — переведя взгляд на Старовойтова, сказал он. — А ты сейчас же поедешь домой, а через неделю вместе с нами вернешься в Германию! — он говорил негромко и вкрадчиво, впиваясь в нее взглядом. — Я говорил Марине, тебя нельзя отставлять одну, по наклонной пойдешь! Ничего, я займусь твоим воспитанием! — пообещал Шарапов. — Идем! — он протянул руку, собираясь коснуться ее, но девушка отшатнулась. — Тебе нечего тут делать! Побудешь с Настасьей дома, присмотришь за младшими детьми! Я сам отвезу тебя…