Миражи советского. Очерки современного кино

Невозможно оспорить его влияние на современный кинематограф. По его сценариям сняты две ярчайшие картины Александра Зельдовича — «Москва» и «Мишень», незаурядная «Копейка» Ивана Дыховичного, нашумевший «4» Ильи Хржановского, со сценария Сорокина когда-то начинался и его же «Дау».

Но речь не только и даже не столько о кино. Сорокин-литератор, несравненный исследователь советского прошлого — культурного и исторического, — нашел в нем несколько дверей к будущему: фантасмагорическому, иногда жуткому, но временами и прекрасному. Футуролог, фантаст, визионер и (отнюдь не кремлевский) мечтатель, Сорокин в своих текстах смог разорвать петлю Мёбиуса, расправившись с ностальгией по СССР.

Для меня эти тексты имеют и сентиментальное значение. Первым самостоятельным серьезным текстом, написанным мной в девятнадцать лет, была курсовая работа по прозе Сорокина, тогда молодого малоизвестного автора. Тот текст, вероятно, потерян навсегда, и в любом случае я постеснялся бы его публиковать. Зато здесь — одна из первых моих рецензий, написанных в 2002 году для журнала «Искусство кино» (в том году я впервые начал там публиковаться) о той самой «Копейке». А еще — три интервью, взятых у Сорокина по разным поводам в разное время, и большой текст о его феномене, написанный для журнала «Сеанс».

Копирайт на копейку «Копейка» Ивана Дыховичного (2002)

Далеко не все зрители «Копейки» с ходу врубаются, что речь — об автомобиле. О том самом автомобиле ВАЗ первой модели, окрещенном «Жигулями», а позже известном в народе как «копейка». Точнее даже, о самой первой «копейке», сошедшей с конвейера Волжского автозавода, что в городе Тольятти. И обо всех ее хозяевах с конца 1970-х и до нынешних суматошных времен.

Однако слово «копейка» на слух и без кавычек даже у самого завзятого автолюбителя прежде всего ассоциируется с мельчайшей денежной единицей, ныне почти что изъятой из оборота. Иными словами, и автомобиль ВАЗ первой модели, и медная копейка — анахронизмы, которые в нынешней жизни встречаются всё реже. Вот вам первая ступень символической связи двух смыслов слова. Есть и другая — цена автомобиля, когда-то предмета немыслимой роскоши (первый эпизод картины с совсем еще новенькой машиной происходит на госдаче ответственного партработника), а по нынешним временам — именно что копеечного. Во всяком случае, дешевле автомобилей не бывает в природе. Но штука в том, что эта простенькая метафорическая цепочка интересовала авторов меньше всего — тем более что возникла сама собой, стоило лишь удачно выбрать название и тему. Автор сценария Сорокин известен своим специфическим отношением к метафорам — ведь именно в его «Норме» «золотые руки» юного умельца переплавляли на драгметалл, и потому в «копейке» он, кажется, видел не символ, а конкретный вожделенный предмет, о котором мечтали советские люди — и те, кто не мог накопить на персональный транспорт из трудовых доходов, и те, кто это мог, но не имел возможности записаться в очередь. Это тоже было целое дело в обществе, где действовали механизмы распределения, особенно на товары повышенного спроса. Существенный прокол картины — отсутствие ауры, энергетического поля, означающих главного фигуранта фильма — сам автомобиль. Фильму очень не хватает здорового фетишизма, любви к этой самой машине, подробных планов когда-то казавшихся совершенными линий и изгибов. Камера очевидно предпочитает самой «копейке» ее владельцев — бывших и нынешних. Впрочем, в соответствии с изначальным замыслом экранная жизнь того или иного персонажа длится ровно столько, сколько он является собственником автомобиля.