Миряне

После он выразительно посмотрел на Иримэ.

— Хорошо, давайте так, размеры вам — понятны? — я дождался кивка портного, — место, куда пришить белую полоску понятно? — портной ещё раз кивнул, — так что вам тогда не понятно?

— Эти платья слишком короткие для взрослых людей, — проблеял скороговоркой парень, нервно теребя ленту сантиметра.

— А если я скажу, что футболки — это почти рубахи, так вам понятней будет? — я перешёл на крик, — не надо чтоб они прикрывали чью-то жопу!

— Почему тогда короткие рукава? — не отступал ни на шаг от принятых канонов настоящей моды зануда портной.

— Хорошо делайте с длинными рукавами, — я махнул на свою принципиальность.

— Значит, вам нужно шесть одинаковых рубашек с белой полоской на груди? — парень снова «подзавис», — а зачем белая полоса на рубашке, это же не красиво?

— А на платье? — я от злости сжал кулаки.

— На платье, — портной снова покосился на эльфийку, — может быть хорошо. Подчёркивает линию груди.

Пришлось для профилактики вмазать мастеру портняжного дела, так чуть-чуть, в одну десятую реальной силы в челюсть. И о чудо, всё сразу «разложилось по полочкам» и не вызвало дополнительных вопросов. Лишь я вынужден был доплатить одну серебряную монету за причинённые неудобства.

— Нельзя тебе ходить по модным магазинам, — равнодушно заметила Ири, когда мы вышли на улицу, — нет в тебе никакого такта.

— Такт есть, терпения не хватает, — пробурчал я.

По дороге в свой торговый дом я, кипя от злости, приобрёл на рынке квадратный кусок мела и чёрную доску для лепки вареников. Лишь в родных «Рогах и копытах», когда прибил её на стенку, мне действительно полегчало.

— Вот, — я мелом нарисовал крестик на доске, — теперь можно обучать безграмотное подрастающее поколение азбуке.

И только сейчас я обратил внимание, что в помещении царит не то настроение, с которым встречают дорогих покупателей и собственное начальство, то есть меня. Хелена за прилавком из-за чего-то тихо плакала. Я посмотрел на Ванюху, тот пожал плечами, якобы ни при чём. За столиком меня давно поджидал коренастик Ханарр, который приволок какой-то мешок. Он тоже был растерян. В углу я заметил двадцать фирменных бутылок от стекольщика. Неужели психованный стеклодув обидел дочку книгочея, но чем? Я же только сегодня утром провёл с ним воспитательную беседу. Эльфийка принесла себе кружечку кофе и уселась за столик смотреть, чем закончится представление. Вот что значит цирковое воспитание, где к чужим слезам равнодушны.

— Хелена Ярославна, а вы часом не влюбились? — спросил я.

— Вот ещё, — Хелена зло глянула на меня, к чему я уже привык, — это в кого?

— Не знаю, может в младшего князя Карла? — я кивнул за окно, за которым бедного торговца свистульками снова кто-то бил, — иначе от чего же эти водопады?

— Запомните и запишите, я никогда не плачу, — гордо заявила красная от слёз девушка, и тут же убежала дорёвывать в подсобное помещение.

— Итак, — я подошёл к Ивану, — что было перед тем, как Хелена ни с того ни с сего расплакалась?

— Пили кофе, — Ванюха задрал глаза к потолку, — пришёл стекольщик, принёс бутылки. Зашёл посыльный от Мироедова, напомнил про деньги. Пришёл Ханарр, принёс мешок, сел пить кофе. Затем уснул.

— Я не спал, — возмутился из-за столика коренастик, — я задремал. Целый день по рынку таскался, имею право!

— Дальше, — я вновь посмотрел на младшего продавца.

— Потом Хелена показала мне, как пишется вторая буква алфавита «Бэ», — почесал затылок Ванюха, — как баба беременная вот с таким животом, — загоготал он.

— Есть что-то похожее, — согласился я, — дальше!

— Вспомнил, я потом прочитал свои новые стихи, — оживился Иван, — я вас люблю, хоть я бешусь…

— Понятно, — я махнул рукой, — временно стихи писать прекращаешь.

— Как так? — возмутился Ванюха, — я только вошёл во вкус!

— Скажешь, что вдохновение пропало, нечего нашей заведующей нервы поэзией расшатывать, — я посмотрел на лесовицу и коренастика, — завтра в полдень играем в футбол со стрельцами.

— В голямбойку, — поправила меня Иримэ.

— В голямбойку, — согласился я, — Ири на воротах, я в защите, Иван пойдёшь в нападение, Ханарр — ты в полузащиту.

— Ну, держись пехота! — хохотнул коренастик.

— Сейчас пройдусь по знакомым купцам, нам нужен ещё один полузащитник и один человек на замену, — продолжил я.

— А можно я спрошу? — робко из-за моей спины высунулся Ванюха, — а что такое голямбойка? Это когда по голове бьют? Может не надо меня в нападение? Вам то что, у вас здоровья много, а я ещё пожить хочу. Я может только-только поэзией стал проникаться…

— Поверь мне Ваня, футболом ты тоже проникнешься, то есть голямбойкой, — я приобнял парня, — будешь ещё благодарить.

Перед сном, когда я возился с часами и странным подносом из меди, который где-то отыскал Ханарр, уверяя, что это отличная вещь, совершенно случайно на свёртки с платьями наткнулась моя молодая жёнушка Ири.

— Это что? — она как пантера ворвалась в мою мастерскую.

— Завтра вывесим на продажу, — я потёр свои виски, так как колдовать над металлическими изделиями получалось с большим трудом.