Мирное время

В зале, тускло освещенном керосиновыми лампами, было шумно. Огромные тени двигались по стенам, то вытягивались, то сжимались. Виктор подошел к группе комсомольцев, обсуждавших последние события в Локае. На родине кровавого Ибрагима снова стало неспокойно. Хотя Ибрагим-бек давно ушел с остатками своих банд за кордон, оставленные им курбаши продолжали нападать на кишлаки Локая, убивали бедноту, советских и партийных работников, грабили, жгли. Высокие камыши Кафирнигана скрывали бандитские шайки. В кишлаках жили родственники Ибрагима. Многие муллы и ишаны были связаны с басмачами.

Незадолго до пленума произошел исключительный по наглости налет басмачей на районный центр Локая - кишлак Кокташ. Басмачи убили секретаря райкома партии и первую в Локае женщину, снявшую паранджу, члена ЦИК'а Таджикистана, Максуду-Биби. Они разгромили магазины сельпо и ушли в горы Баба-тага.

Приехавший из Кокташа на пленум Рахимов рассказал, что комсомольская организация засорена байскими и ишанскими сынками, которые верховодят в ячейках. Пастухи и батраки молчат, запуганные угрозами. Секретарь райкома комсомола Хошмамед две недели назад уехал куда-то на охоту и до сих пор не возвращался.

- Да вот он здесь! - удивленно воскликнул Рахимов, указывая на входящего в зал высокого широкоплечего парня.

Виктор увидел скуластое лицо с узкими глазами и редкими волосами над верхней губой. Хошмамед вошел, не снимая своей похожей на кубанку шапки. Он с улыбкой пожал руку Рахимову, поздоровался с Виктором, стоявшими поблизости комсомольцами и сел с Камилем Салимовым. Тот что-то записывал в блокнот. Не поднимая головы, он тихо сказал несколько слов Хошмамеду. Хошмамед резко ответил и отвернулся.

За столом президиума поднялся Вася Корниенко. Он оперся обеими руками о стол и громко сказал:

- Членов бюро обкома просим занять места в президиуме.

- А кандидатов? - спросил кто-то в зале.

Вася подумал и ответил:

- Можно и кандидатов.

Заседание началось.

Виктор уселся поудобнее на жестком стуле, положил перед собой бумагу и приготовился внимательно слушать. Первый доклад - о подготовке к посевной делал сам Корниенко. Он говорил длинно и монотонно. Комсомольцы из районов устало вслушивались в знакомые имена, названия, цифры. Городские, сидевшие вместе, переписывались. Костя Сизов сперва записывал какие-то вопросы к докладчику, потом окружил их невероятной виньеткой, затем виньетка обросла листьями и цветами. Он соединил все буквы кривыми линиями и стрелами, а когда попытался снова прочесть написанное - ничего не разобрал.

Виктор рисовал карикатуры, которые ходили по столам, вызывая приглушенный смех. Больше всего Виктору хотелось, чтобы его рисунки дошли до того ряда, где сидела Маша, но этого почему-то не получалось. Тогда он перестал рисовать и повернулся так, чтобы видеть профиль девушки. Она сидела неподвижно и внимательно слушала доклад.

Внезапно зал ожил - Вася заговорил о результатах уборочной. Когда он стал читать сводку, аплодисменты то и дело сменялись бурными возгласами возмущения. Каждый хотел занимать первое место в сводке и обижался, попав на последние.

Наконец, Вася выпил воды, поставил стакан на стол, и сказал:

- Ну, вот...

И стал собирать бумаги. Доклад кончился. Объявили перерыв.

Вспыхнули разговоры, смех, с шумом отодвигались стулья. Комсомольцы вышли на улицу. Над городом сияла луна, вдали смутно темнели горы.

Виктор пошел с памирцами в чайхану. Все уселись на грязных паласах и заказали дюжину чайников чая. В этот поздний час в чайхане больше никого не было. Чайханщик услужливо подал чай и уселся у самовара.

Виктор пил горячий чай и слушал длинные рассказы Сизова, Макуль-шо, Шодмона, с которыми познакомил его Костя. Памир вставал перед ним живой и ощутимый, близкий и понятный. Виктор видел посевы с ладонь величиной, кишлаки, лепящиеся по склонам, узкие ущелья, лестницы вместо дорог, овринги, ледники и камни, камни, камни... У подножья покрытых снегом гор по маленьким полям ходили женщины. Они громко кричали осипшими голосами - отпугивали воробьев от драгоценных посевов пшеницы. Но уже строились школы, больницы в этом глухом уголке великой страны. Уже с Памира в Ташкент и Москву комсомольцы ехали учиться. Новая жизнь входила в каждую семью.

Ночевать Костя снова пошел к Виктору. Они расстелили на полу одеяло и сразу заснули.

На другой день пленум начался несколько необычно. Группе комсомольцев взбрело в голову приехать сюда на извозчиках. У дюшамбинских извозчиков были старомодные пароконные фаэтоны с колокольцами. Это всем понравилось. И вот к зданию ЦИК'а потянулся длинный ряд фаэтонов с бубенцами, как на свадьбе. Один за другим подкатывали экипажи к подъезду, извозчики лихо осаживали коней, комсомольцы прыгали с подножек и бежали в зал. Утреннее заседание пленума открылось точно вовремя.

Начались прения по докладу. Каждый участник пленума собирался говорить сам, поэтому ораторов слушали только те, кто уже выступал. Говорили о своей работе, о неотложных нуждах. Каждый оратор считал свой район самым важным, требовал особого внимания и немедленной помощи.