Мирное время

Узнав о бегстве эмира, Ибрагим обрадовался. "Ну, теперь мое время пришло", - решил он и велел седлать коня...

Ночью вдвоем со своим другом Асадулло он выехал из кишлака. Вооруженные лишь кривыми дедовскими саблями, они отбили от эмирского каравана двадцать груженных разным добром верблюдов. По дороге в Куляб к Ибрагиму присоединились два локайца. В Кулябе он раздобыл винтовку и 150 патронов.

Вокруг то и дело возникали отряды "борцов за веру". Они вели разгульную жизнь, грабили, убивали. Тут уже нельзя было зевать. Ибрагим стал басмачом.

У кишлака Санг-Туда произошла первая встреча с бойцами Красной Армии. Ибрагим устроил засаду и уничтожил отряд из восьми красноармейцев. Банда росла. После первого боя под началом Ибрагима уже оказалось сорок пять человек. Эти головорезы обманом захватили Курган-Тюбе.

Ибрагим стал желанным гостем в домах гордых, недавно еще недоступных феодалов. Как надежного защитника веры его встречали с поклонами, усаживали на лучшие, самые почетные места за дастарханом. Джигитам Ибрагима дарили халаты и сапоги, а ему самому - совали в руки кошельки с золотыми монетами.

- Наш защитник! - говорили о нем хозяева многотысячных отар овец.

- Наша надежда! Столп ислама! - подтверждали, перебирая четки, сладкоречивые муллы.

Ибрагим уже сам начинал верить в свою высокую миссию. По-прежнему сухой, подтянутый, он научился небрежно кивать головой, равнодушно принимать подарки. Он стал молчаливым, высокомерным. И еще - перестал смотреть на людей. Он часами мог ехать на своем вороном жеребце или сидеть у костра, ни на кого не глядя. Зато, когда он поднимал голову и бросал на собеседника короткий, резкий взгляд, человек вздрагивал.

Ибрагима уже не удовлетворяла роль атамана многочисленной шайки. Ему хотелось развернуться шире, заполучить власть над тысячами людей. Он мечтал об огне больших сражений, дыме пожарищ, о толпах пленных. Власть. Золото Ибрагим часто вспоминал о Чингиз-хане, Хромом Тимуре.

А разве он не мог бы?..

Но людей было мало. А с полусотней сабель не начнешь войны!

Весной 1921 года на родине Ибрагима, в кишлаке Нарын, собирался маслихат родовых вождей Локая.

Именитые локайцы много слышали о новых порядках, установленных в Бухаре. Они страшились за целость своих стад и земель. Они искали человека, который мог бы бороться за сохранение старой жизни. Молодой Ибрагим внушал доверие. Его стоило сделать главой правоверного воинства, охранителем их богатств и положения родовых вождей. Совет локайских старейшин решил создать Ибрагиму войско. Байство левобережья Вахша откликнулось на призыв маслихата. Сотни молодых джигитов пришли в войско ислама.

Ибрагим почувствовал себя вождем и готовился возглавить "священную войну". Но осенью на маслихат в кишлаке Караменды, где пять тысяч баев, мулл и ишанов обсуждали вопросы войны, неожиданно прибыл Энвер-Паша, с отрядом из восьмидесяти турок и афганцев. Он явился из Бухары, чтобы принять на себя руководство басмаческим движением. Он сошел с коря и сказал речь - скупую и краткую. (Что говорить этим грязным конокрадам?).

Энвер был красив и изящен. Каждый его жест говорил, что этот человек рожден повелевать. Лучшие города мира посетил он прежде, чем попасть в пыльный и вонючий кишлак Караменды.

Когда-то этот человек был в центре политических интриг Европы и Азии. Он был женат на дочери турецкого султана и слава его, слава зятя халифа, гремела по всему мусульманскому миру. В то время он, окруженный ореолом "спасителя отечества", являлся фактическим диктатором Турции. Теперь этот ореол померк, он испытал на себе все лицемерие прожженных политиков Европы лицемерие, которым он сам так широко пользовался когда-то. Кемалисты с позором выгнали его из родной страны. Он пытался обмануть Москву - выдать себя за единственного в Турции революционера. Но большевиков обмануть не удалось! Седой Нариманов выгнал его из Баку, когда он попытался выступить с пантюркистской речью на съезде народов Востока. Тогда зять халифа направился в Среднюю Азию.

Он приехал в Бухару. Там хозяйничали джадиды. Они радостно встретили Энвера и поручили ему организацию армии. Знатному турку это понравилось. Отсюда можно было начинать войну за объединение всех мусульман под знаменем ислама. Но, кроме джадидов, здесь находились другие люди, они следили за Энвером, вмешивались в его дела - они явно не доверяли зятю халифа. И Энвер-Паша сбежал. С верными людьми прискакал он в Локай к Ибрагиму, о котором много слышал.

Энвер-Паша рассчитывал поразить своим блеском диких номадов и сделать Ибрагима послушным помощником. Но получилось совсем другое. Едва он закончил свою речь, как на него со всех сторон надвинулись люди, запахло враждой.

- Он джадид! - крикнул кто-то.

- В зиндон его! Смерть джадиду! - понеслось со всех сторон.

Ибрагим не хотел отдавать власть.

Отряды окружили отряд Энвера, разоружили его, а зятя халифа заперли в старой, закопченной и грязной кибитке. Он просидел там двадцать дней, пока не прибыли послы афганского эмира и не освободили его.