Мирные годы

— Конечно нет. Это только одна из нескольких причин, самая важная для вас, но не самая важная для меня. Для меня гораздо важнее три других. Во-первых — у меня моя промышленность. Кто будет руководить ей и развивать её, если я увязну по самые уши в управлении государством? На управляющих всего не переложишь — то и дело возникают вопросы, которых им без меня не решить. Вот не было меня несколько месяцев, так опять наверняка целая куча накопилась. И когда мне её разгребать, если ты нагрузишь на меня всё правительство? Мне и с коллегами-то вопросов хватает за глаза.

— Но ведь мы же предлагаем тебе увеличить твою долю в наших общих доходах. Разве это не покроет тебе упущенной прибыли в твоих собственных делах?

— Так не в одной же только прибыли дело. Промышленность — это оружие, это машины, это транспорт и инструмент. Это сельскохозяйственный инвентарь наконец.

— Млять! Тут ты прав — с этими нашими неурожаями! И это только во-первых?

— Да, это только во-первых. Во-вторых, нам надо разрабатывать, испытывать, а потом и производить во множестве технические новинки, а для этого и промышленность переоснащать. Там много такого, чего римлянам показывать нельзя, а значит, в Нетонис надо всё это переносить и заниматься там. Как я это сделаю, если я намертво застряну в Оссонобе? Те же переговорные машины, например, или более совершенные корабли…

— Проклятие! И тут ты прав! Я ведь ещё не сказал тебе? Акобал ещё не вернулся сюда, но добрался уже до Нетониса. Почтовый голубь оттуда принёс известие о том, что он потерял один из своих кораблей.

— Млять! Конечно, всякое бывает, и когда-то это должно было случиться…

— Да, нам долго везло. Ты как-то говорил, с переговорными машинами какую-то часть потерпевших крушение можно было бы и спасти?

— Если передадут сигнал и свои координаты, чтобы спасатели могли их найти.

— Ясно. А что в-третьих?

— Наш молодняк, Фабриций. Мы ведь отчего разрываемся вдребезги напополам между кучей дел и не успеваем толком ни хрена? Оттого, что всё сами! У нас нет хорошо образованных помощников. И не будет, пока мы не выучим как следует молодняк.

— Но ведь первый поток уже получил образование?

— Школьное. Ты думаешь, этого достаточно? Хрен ты угадал. Это только самые основы, а настоящее образование у них ещё только впереди. И там тоже будет до хренища всякого, чего нельзя показывать римлянам. Мы хотели учить их дальше в Нетонисе, но я уже вижу, млять, что ни в какой Нетонис мы в этом году не поплывём.

— Ну, раз сам видишь, так зачем тогда упираешься? Принимай правительство, а там мы что-нибудь придумаем. Согласен?

— Хорошая попытка, Фабриций! Но только и опять хрен ты угадал — ни на что я ещё пока-что не согласен. И тебя я тоже понимаю, и во многом ты тоже прав, но млять, ты же меня без ножа режешь! Все планы, млять, козе под хвост! Дай мне подумать. С семьёй встречусь, проблемы накопившиеся хотя бы уж самые срочные поразгребаю, с нашими об этой хрени поговорю — и извещу тебя.

— Максим, так не пойдёт. Окончательный ответ ты дашь мне здесь, и без него я никуда тебя не отпущу. Откажешься наотрез — значит, откажешься, хоть и очень этого не хочется. Я же тебя тоже услыхал и твои резоны тоже понимаю — винить тебя не буду. Но проклятие, помоги тогда хотя бы уж придумать подходящее решение!

— Млять, ну тебя на хрен! Ну чего я тебе вот прямо сей секунд придумаю?

— Да не прямо сейчас, Максим, я же всё понимаю. Отдохни, подумай на свежую голову — день, два, три — хоть неделю, если понадобится. Время же есть, хвала богам.

— Млять! Время у него есть! Я до дому ещё не добрался, семьи ещё ни хрена не видел, а у него тут время есть! Вот знаешь, Фабриций, хоть и не в моих это принципах на других своё хреновое настроение срывать, но сейчас, млять, так и хочется кого-нибудь на хрен вздрючить во все дыхательные и пихательные!

— Ну, это-то я тебе запросто организую хоть сейчас, — и ухмыляется, гад.

— Рассчитываешь, что я сейчас выпущу пар с какой-нибудь из твоих рабынь и успокоюсь? Успокоюсь, конечно, но только это хреновая замена встрече с семьёй.

— Да ты ведь ещё не видел, КОГО я специально для тебя приготовил, — и ржёт, — Ладно, сейчас тебя проводят в твою комнату, и сам увидишь…