Мирные переговоры

- Дети, дети, дети, - бормотала она, качая головой с неодобрением. - Мир перешёл в руки детей. - Её взгляд достиг Ферровакса и остановился на нём. На одной из её щек дёрнулся мускул. Она перевела взгляд с дракона на Ваддерунга, и когда увидела его, её зубы сверкнули белизной и совершенством.

- Одноглазый. Ты по-прежнему участвуешь в этой Игре? Всё ещё настолько высокомерен? Посмотри, как низко ты пал. Якшаешься с насекомыми, как будто ты сам только лишь смертный.

Никто не пошевелился.

Никто не заговорил.

И тут прозвучали шаги по камню полов.

Джентльмен Джон Марконе вышел из-за неподвижной Гард, безупречный в своём костюме. Он не выглядел испуганным, хотя должен был быть. Он просто шагнул вперед, в сторону от своих охранников, и произнёс:

- Добрый вечер, мадам. Я - барон Джон Марконе. Это мой дом. Позвольте осведомиться, как вы желаете, чтобы к вам обращались?

Глаза богини сощурились, наблюдая за Марконе с тем отвращением, которое обычно приберегают для копошения кучи личинок. Она покачала головой, исключая Марконе из сферы внимания, и снова уставилась на Ваддерунга.

- Это твой хозяин? - потребовала ответа она. - Ты позволяешь смертному находиться среди вас? Где твоё достоинство? Где твоя гордость? - Она покачала головой.

- Этот мир сбился с пути. Мы подвели его. И я больше не стану в страхе прятаться в море и смотреть, как смертные превращают его в свой грязный улей.

Богиня вышла вперед, глядя сверху вниз на Марконе. Обошла его кругом, осуждающе покачивая головой. По-прежнему никто не шевелился. Она не глядя указала пальцем на Ферровакса и приказала:

- Представь меня этому недолговечному.

На несколько секунд воцарилась полная тишина. А затем Ферровакс заговорил прерывистым голосом, который звучал словно его силой тащили сквозь его зубы.

- Это Этниу. Дочь Балора. Последний Титан.

Этниу опустила свой указующий перст. Ферровакс задохнулся, отшатываясь и хватаясь рукой за спинку своего кресла, чтобы удержать равновесие. Его дыхание было тяжёлым.

- Этот мир потерпел крах, - продолжала она, обращаясь теперь уже ко всему залу. - Вы мнили себя мудрыми, объединившись. Ведя тихую жизнь. Поддерживая, - её губы изогнулись в усмешке, - цивилизованные отношения. Со смертными, которые дрожали при звуке наших шагов.

Лично я чертовски сильно дрожал в тот самый момент. И всё ещё был не способен пошевелиться по собственной воле.

- Я слишком долго бездействовала, - говорила Этниу, медленно расхаживая по комнате. - Я наблюдала, как одно священное место за другим попадало под влияние смертных. Лес за лесом. Море за морем. Они осмеливаются ходить там, где им никогда не суждено было быть. И когда они это делают, божественное отступает, увядает, умирает. - Она сделала паузу и её изумрудный взгляд упал на меня, как грузовик гружёный свинцом, оценил и счёл меня недостойным за время равное половине удара сердца. - Они становятся всё более многочисленными, всё более мелочными, всё более злобными, оскверняя наш мир - мир, который мы помогли создавать, своей грязью, своим шумом, своими зданиями и своими машинами.

Она остановилась рядом с королем Корбом и почти с нежностью положила руку ему на плечо.

- Это закончится. Сегодняшней ночью.

Она повернулась и отправилась в строну Ваддерунга. Опустившись на одно колено, чтоб их глаза оказались на одном уровне, она произнесла:

- Я помню, кем ты был. Из уважения к этому, я могу предположить, что ты мог видеть некую искупительную ценность в этих... - она махнула рукой в сторону комнаты, - детях. И из-за этого уважения я предлагаю тебе то, чего мне никогда не давали: выбор.

Она оглядела комнату.

- Я предлагаю его всем присутствующим здесь потомкам богов. Сегодня ночью, в час колдовства, мы, те, кого вы считали павшими, побежденными, изгнанными и униженными, возвращаем себе власть над миром смертных - начиная с этого зловонного улья вокруг. - Она медленно улыбнулась. - Наконец-то.

Ваддерунг заговорил. Казалось кто-то приклеил его язык к задней части зубов.

- Этниу. Не делай этого.

Какое-то мгновение она смотрела на него почти с жалостью.

- Я помню, что некогда ты был велик, - тихо сказала она. - Ради того былого величия, я предлагаю тебе единственный шанс: не вмешивайся. Моя вражда - только со смертными. Отойди в сторону, в конфликте не будет нужды. - Она указала на дыру в стене за троном Мэб. - Это существо не может защитить тебя. Не может силой утвердить свою справедливость. Каждый из потомков богов здесь должен выбрать: покинуть мир смертных или сгореть вместе с ним.

Её закрытый глаз задрожал, и внезапно за изуродованным веком возник красный свет, пульсирующий сквозь тонкую кожу. Она запрокинула голову, сделала глубокий вдох и открыла свой глаз - Тот Глаз - и закричала.

Крик сам по себе грозил оглушить меня своей громкостью, но его воздействие причиняло гораздо большую боль, чем просто физическая. Я чувствовал, как он давит на своды моего разума. Эмоции, что наполняли его, настолько неистовые и концентрированные, угрожали разорвать в клочки мой рассудок, если я впущу хотя бы часть из них в свою голову.