Мирные завоеватели

В доме шел пир. Нохвицкий играл на фортепиано и напевал фривольные французские шансонетки, а Салис Швабе, развалившись в глубоком кресле, хохотал, смотря, как две молодые раскрашенные японки старались подражать канкану, что у них выходило очень забавно, так как они смешно ковыляли и переваливались на своих толстых и кривых ногах.

Японки были пьяны. Они звонко хохотали и переливали смех настоящим птичьим щебетанием, доступным лишь горлу жительниц Ниппона.

Тут же бегал черный шпиц и громко лаял, прыгая через подставляемую ему Салисом Швабе ногу.

— Шалуны, шалуны!.. — воскликнул, останавливаясь на пороге комнаты, Вольф. — В то время, как к берегам Ляодуна идет для нападения флотилия японских миноносцев, когда с каждой минутой приближается важный исторический момент, вы забавляетесь вином, музыкой и женщинами!..

Одна из японок, маленькая, черноглазая девушка, гибкая и ускользающая, как кошка, подошла и положила на губы Вольфа маленькую ручку, украшенную тяжелыми перстнями.

— Иди!.. — шепнула она.

Вольф покраснел и махнул рукой.

— Последний раз! — воскликнул он. — А там в путь!

Пир продолжался…

XV

День 26 января 1904 года никогда не изгладится из памяти тех, кто жил в то тревожное время на берегах Тихого океана.

Гул взорвавшихся мин на рейде Порт-Артура, где стояли не ожидавшие нападения русские броненосцы и крейсера, громким отзвуком пронесся от мыса Ляотешань до Владивостока, Татарского пролива и устья Амура. Об этой вести, волнуясь и негодуя, рассуждали в городах и больших селах. О том же передавали друг другу встречавшиеся в тайге промысловые охотники и говорили под шум ветра и гудение парусов рыбаки на больших баркасах.

Город, где находился главный магазин фирмы «Артиг и Вейс», узнал об этой злополучной новости рано утром 26 января. Передавали появляющиеся откуда-то слухи о серьезных потерях русского флота и об опасности, угрожающей Порт-Артуру.

Толпы людей ходили весь день и до поздней ночи по улицам города, взбирались на самые высокие горы и смотрели вдаль, разыскивая в море огни ожидавшейся неприятельской эскадры. Прозвучали слова Манифеста о войне. Появились приказы военных властей. В толпе сновали клерки и приказчики фирмы «Артиг и Вейс», внимательно слушали, зорко смотрели и по временам по секрету передавали то тому, то другому из знакомых о свежих и нерадостных новостях, только что полученных тем или другим важным лицом в городе.

Потом все то, что слышали и видели эти пронырливые люди, они передавали сидевшему в чертежной торгового дома «Артиг и Вейс» Вольфу и злорадно посмеивались над впечатлением, произведенным пускаемыми ими ложными известиями.

— Будьте мудры, как змии! — тоном проповедника, смеясь, говорил им Вольф. — Пусть каждый из вас принесет Германии в этот важный исторический момент, когда два естественных врага нашей родины взаимно ослабляют друг друга, возможно большую пользу. Но будьте осторожны и осмотрительны! Если погибнет один из вас, ничто от этого не изменится. Но если вы по неосторожности и неосмотрительности предадите все дело наше — это будет непоправимая ошибка! Таков мой завет вам, а затем, друзья, — до свиданья! Завтра меня уже не будет в городе!..

На другой день с утренним поездом, битком набитым пассажирами, Вольф уезжал в Манчжурию.

XVI

В Харбине он сразу нырнул в водоворот военной жизни.

У консула Мюллера было устроено заседание, на котором присутствовал харбинский представитель фирмы «Артиг и Вейс» Брандт, управляющие отделениями фирм «Артур Родпель», «Хильманс», «Дангелидер» и «Витман-Бауэрнамер». Здесь же присутствовал вездесущий Гинце, загадочный, полный достоинства дипломат, умеющий так ласково и понятливо смотреть в лицо собеседника, и беспокойный, вечно торопящийся куда-то, что-то обдумывающий и порывисто теребящий свои редкие волосы доктор Пужен.

Все они говорили Вольфу о тех связях, которые установлены ими, и о тех источниках, откуда они будут черпать важные и точные сведения.

Требовательный Вольф ничего не мог возразить и только радостно улыбался, а осторожный, видавший виды Гинце даже захлопал в ладоши и проговорил:

— Подумать только, что такая организация у Германии существует везде и в Старом и в Новом свете!

— Это все пока приготовления… — задумчивым голосом произнес Вольф. — Посмотрим, что произойдет тогда, когда Германия непосредственно будет нуждаться в услугах своих преданных агентов.

После этого совещания, Вольф прожил несколько дней в Харбине, где он толкался на вокзале, присматриваясь к прибывающим в город войскам. А войск шло много. Приходили длинные вереницы воинских поездов. Из дверей, из окон вагонов выглядывали бородатые лица запасных. Топали и ржали лошади, а во время хода поезда громыхали и звенели орудия и зарядные ящики. Кроме Вольфа, смотрели на эти поезда десятки глаз, приставленных следить за тем, что делается на линии единственной железной дороги, связывающей далекую Тихоокеанскую окраину с сердцем России.