Мирные завоеватели

Он заговорил с китайцем. Тот охотно вступил в беседу и, не таясь, рассказал ему, что он народный рассказчик и что действует он по поручению других лиц, гораздо более могущественных, чем он, так как его сила лишь в любви к обиженному Пэ-Синю.

Они разговорились, так как Вольф умел вызывать людей на откровенность.

Китаец, назвавшийся Фай-Цзынем, с пылкостью, свойственной южанам, начал говорить о том, как радуются китайцы, что между двумя соседними с ними государствами вспыхнула война, потому что она повлечет за собою раньше или позже другую большую войну. В то время, как чужеземцы, проливая кровь, будут ослабевать, Китай будет усиливаться, и тогда настанет день, когда все шестьсот миллионов людей, населяющих древний Пэ-Синь, подымутся и сметут с лица земли все те народы, которые попытаются остановить его могучее пробуждение. Фай-Цзынь рассказал Вольфу, что уже теперь агитаторы набирают несметные полчища бездомных и безработных бедняков, переселяют их в пустынные места, где они образуют общины мужчин, целые города, над которыми витает возбужденная тревога, желание мести и деятельности. Отсюда, из этих «городов мужчин»[28], когда понадобится, китайцы бросят миллионы воинов, мстительных, не знающих боязни и пощады. Тот будет победителем, кто сумеет привлечь на свою сторону эти бесчисленные орды людей, которые живут, «сжав сердце», но в глубине души лелеют мечту о великом кровавом деле.

Когда говорил китаец, Вольф не мог удержаться от печальной улыбки.

— Как все однообразно на земле! — подумал он. — Разве что-нибудь иное думают о будущем своего народа в Германии? Разве наш план чем-нибудь отличается от плана этого Фай-Цзыня и пославших его?..

Какая-то усталость и мгновенное разочарование тяжелым камнем упали на мозг капитана. Он инстинктивно понимал, что все то, из-за чего он рисковал своей жизнью и чем наносил, быть может, непоправимый вред той стране и тому народу, среди которого он жил, все это давно применяется всеми людьми, и нет в этом ничего нового и, главное, необыкновенного.

— Система! — пожав плечами, проворчал Вольф. — Система… а потому вещь скучная, как скучен старый Вотан, всю свою жизнь проживший в подчинении этой системе!

Закурив папиросу, Вольф улегся на толстой циновке, укрылся пальто и затих, стараясь заснуть. Ночь он провел в полузабытье и, когда некоторые посетители рано утром начали покидать «хойми», наполненную дымом и испарениями нескольких десятков человеческих тел, — вместе с ними вышел на улицу и Вольф. Он с удовольствием втягивал в себя свежий морозный воздух и чувствовал, как постепенно спадает с него та предательская усталость и разочарование, которые внезапно напали на него вчера, когда он слушал излияния Фай-Цзыня.

В тот же день, вместе с караваном, везущим гаолян и бобовое масло в Фын-Хуан-Чен, капитан отправился на юг, и в Ляояне, где совсем уже было открыли след загадочного Клейна, получающего предписания о шпионаже от кого-то, кто метил свои письма перечеркнутой дважды буквой «D», след этот вдруг потерялся, подобно тому, как теряется след скачущей лошади, которую искусный всадник пустил вплавь по реке.

Вольф старательно избегал Ляояна. Но он объезжал все пункты, где находились отделения или агенты торгового дома «Артиг и Вейс» и других немецких фирм, получившие последний циркуляр германского посла в Пекине.

XVII

Веселый, жизнерадостный, как всегда, Вольф приехал в город в вагоне первого класса. Знакомый начальник станции приветливо козырнул ему, и извозчик, который всегда возил инженера фирмы «Артиг и Вейс» подал пролетку и с гиком и звоном колокольчиков помчал его к зданию торгового дома.

Вольфа никто не ожидал в магазине, а потому появление его было встречено выражением бурной радости и недоумения. Его обнимали, расспрашивали, водили то в одну, то в другую комнату. Вольф говорил о всяких пустяках, рассказывал об интересных подрядах, которые он получил, и об огромных запасах хлеба и фуража, закупленных им в Манчжурии. Рассказывая обо всем этом с веселой беззаботной улыбкой, Вольф заметил, однако, перемену, происшедшую в торговом доме во время его отсутствия.

Появились новые лица.

Несколько незнакомых приказчиков отпускали товар покупателям, и в кассе сидел человек, которого Вольф никогда раньше не видел в магазине.

— Я вижу, что у вас какие-то новости? — спросил капитан.

— Да! — пренебрежительно вскинув плечи, произнес рыжий, веснушчатый Бергер. — Старый Вотан сошел с ума! Он нанимает русских служащих. В магазине нельзя откровенно разговаривать. Остается только нам клуб и теннис, куда мы никого из этих русских господ, понятно, не пускаем.

— Та-ак!.. — протянул Вольф. — Это важная перемена, но я думаю, что Вотан не сошел с ума…

Вольф еще раз скользнул внимательным взглядом по лицам обступивших его немецких приказчиков, и тотчас же бросились ему в глаза их беспокойные взгляды и застывшие загадочные улыбки людей, скрывающих важную тайну.

Вольф быстро поднялся в техническое отделение и постучал в дверь Вотана.

Не ожидая ответа, он вошел.