Мирон сын Мирона

Ближе к Райрону дорога стала проходить через княжество, где уже успел выпасть мелкий снежок. Он лишь еле прикрыл землю, но уже передавал душе приподнятое настроение, вселял веру в будущее, наполнял оптимизмом. И иногда, когда дорога была хорошей, Аэлла шла пешком. Завернувшись в тёплый меховой плащ, оглядывала окрестности и уходила мыслями в себя. Бывало, Идвар присоединялся к ней, шёл рядом, ведя коня в поводу, что-то рассказывал, показывая рукой. Он много знал о тех землях, что они пересекали, рассказывал о городах, почему реки и мосты называются так, и хотя Аэлла многое тоже об этом знала, она не перебивала его, не мешала. Он очень много говорил, часто смеялся, шутил, таким в Мирополе она его не видела ни разу. Что-то влияло на него, может быть, она сама, а, может быть, свобода, он, наконец-то, был предоставлен сам себе, и устраивал свою жизнь.

Дорога до Райрона казалась долгой, да и двигались они неторопливо. Именно дорогой Аэлла почувствовала, что у неё начала меняться походка, осанка, да и живот свой она уже не могла спрятать под плащом. А на одном из постоялых дворов она впервые почувствовала, как толкнулся под сердцем её ребёнок. Это испугало её, она даже ахнула.

— Что случилось? — спросил Идвар, нахмуриваясь.

— Ребёнок… толкнулся… — ответила она, прижимая раскрытую ладонь к животу, осторожно, будто к живому. Восторгу Идвара не было предела, он так оживился, засуетился, даже засмеялся довольно, пытался сам услышать своего ребёнка, прикладывая ладони, пока Аэлла не прогнала его. Шептал и шептал без конца: “Мой сын… Сын… У меня будет сын… мой сын…” Аэлла только с усталой улыбкой хмурилась, отвечая ему:

— А если это будет девочка?

— Нет! — он глядел огромными глазами. — Ты не понимаешь! Это будет мальчик! Только мальчик! Только сын!

— Все отцы так думают, ждут наследников, мой отец тоже думал, что у него будет второй сын, а родилась я…

— В нашем роду рождаются первыми мальчики…

— Майноры? — перебила она его, он как-то растерянно моргнул, отвечая ей:

— Ну да…

Она подумала про себя: “Наш сын будет герцогом, он не будет ни Майнором, ни Мироном… Он будет герцогом Райрона… Почему бы и нет?” Наверное, Идвар подумал о том же, потому что как-то вдруг попритих, успокоился, спросил:

— Что-нибудь хочешь?

— Яблоко… меня только от них не тошнит…

Идвар принялся чистить яблоко, а Аэлла следила за его руками, вдруг спросила:

— У вас что, у королей никогда не рождаются дочери?

— Ну почему? Рождаются. Их выдают замуж, правда, редко почему-то бывает. Знаешь, я слышал от своей кормилицы, ты её знаешь, что девочки рождаются от большой любви отца и матери, а ты же знаешь, как у нас проходят свадьбы… Бывает невесту только на свадьбу и привозят, как мою мать, помолвка через письма, всё решают отцы. Какая тут может быть любовь? Хотя, были, конечно, и девочки… Что говорить…

Аэлла молчала, думая. “Как же ты прав о своей матери, как прав… Конечно же, она не любила мужа. Разве можно любить короля Эдуора? Посмотреть на лицо его нынешней королевы, она не живёт, она мучается… Интересно, а отца твоего она любила? Мирона? Мирона Уарда?.. Хотя, какая тут может быть нежная любовь, когда вокруг постоянные подозрения и страхи?.. А то ты родился бы прелестной девушкой с чёрными глазами… Интересно, в какую бы глушь король отдал бы тебя замуж?” Усмехнулась своим мыслям. И куда они бегут? Что такое в голову лезет? Удивляешься только…

Идвар протянул ей яблочные четвертинки без косточек. Аэлла долго глядела ему в лицо с еле приметной улыбкой.

— Вот так, Идвар, уезжала из Мирополя твоей молодой женой — приеду в Райрон беременная на пятом месяце. Вот все удивятся… Король бы эту шутку оценил…

Идвар рассмеялся вдруг, качнувшись на ногах, закачал головой. Ну, слава Богу, пусть уж лучше смеётся, чем грустит. Аэлла откусила кусочек яблока, не сводя с Идвара глаз. Так лучше.

*

Приехали в Райрон они почти через месяц после того дня, как покинули Мирополь. Их уже ждали, гонцы давно обогнали их дорогой, и когда новый правитель с женой въезжали в город, толпы людей встречали их на улицах. Это была совсем не такая встреча, как в тот день, когда Идвар, ещё будучи Мироном, с победой въезжал в Мирополь, где его встречали осенними цветами и восторженными поздравлениями. В Райроне народ смотрел на нового правителя с любопытством и ожиданием. Ни криков, ни возгласов, ни приветствий, лишь плотная стена тел за линией рыцарского ограждения.

От него ждали только неприятностей. Уж если оставшийся здесь временный правитель правил так, что же ждать тогда от сына самого короля? Да тем более того, кто разбил армию Райрона, убил князя и его сына-наследника. Конечно же, весть о том, что последняя, в живых оставшаяся представительница княжеского рода, стала женой захватчика по воле короля-тирана, разнеслась быстро. Может, поэтому в окна кареты, где ехала Аэлла, заглядывали грустные женские лица со страдальческим выражением в глазах. Такая печаль во всём, будто покойника везут. Аэлла поджала губы и плотнее запахнулась в плащ.