Миростройцы (СИ)

Это как-то не пришло ему под уши, хотя и приходило неоднократно то, что было бы в пух слышать причастными к делу своих грызей - как вслуху того, что они свои, так и вслуху их качеств, полезных в любой возне. Соль была в том, что межзвёздная торговля, даже если называть её прожадей, не была популярной темой среди пушей, в то время как мирострой был самой популярной.

- Умъ! - показал пальцем Грибыш на голову Рижи, - Когда?

- Десять дней.

Пока же грызи выпали в некоторый осадок. Из медицины Ёлки их переправили на планету, также в медицину, дабы закончить курс вытравливания чего-не-надо и возвращения к стнадартным функциям организма, как было сухо цокнуто. В течении суток Грибыш и Рижа валялись на койках, почитывали книжки с полок и опять копались в ЭВМ, когда что-нибудь приходило под уши, а приходило регулярнейше.

Что касаемо процесса приложения к тушкам медицины, то организмам выдавали специальные коммы, поменьше чем космонавтам, но тоже неснимаемые. Прибор как следил за состоянием тушки, так и сообщал, когда эт-самое. Он поднимал хоть среди ночи, и приходилосиха тащиться через длиннющие корридоры в нужный кабинет, где грызь помещался в аппарат малообъяснимого назначения, и проводил там какое-то время. Грибыш изрядно поржал, изучив пульт на аппаратной стойке рядом. Там имелись две панели, одна большая с кучей стрелок, ручек и экраном, а вторая маленькая, с одной кнопкой. На маленькой было написано электрографом по металлу: "Упрощённое управление", а кнопка называлась "Сделать всё опушненчик".

Аккурат во время пролёживания на койке под колпаком прибора, грызь имел возможность в очередной раз понаблюдать стандартные песочные часы, какие имелись во всех медицинских учреждениях, если там есть кто-то кистеухий и пуховой. Вид стеклянной колбы, в которой медленно пересыпался песок, просто завораживал почему-то - на что собственно и был рассчёт. Поразмыслив над данной фактой, Грибыш пришёл к мнению, что дело в подсознательной экстраполяции процесса, как бы это не смешно звучало. Всмысле, мозг подсознательно прикидывает, сколько времени будет сыпаться горсть песка, и считает, что секунд десять. А песок всё сыпется и сыпется, что и вызывает некоторый ступор.

- ...сыпется и сыпется. Песок. Сыпется и сыпется...

- Гриб, мы уже на местах, - цокнула Рижа.

Выйдя со сверхсвета, фрег ввалил свою многоугольную тушку в пространство невдалеке от Лапамуфа, как называлась родная - всмысле, совсем родная - система Грибыша и Рижи. Как оно и случается всегда, она даже на слух отличалась от незаселённой - тут не было ни одной каменной или газовой планеты, все их перегнали в космоторию, так что теперь длинные торы и сферические конструкции весело поблескивали в свете солнца. Здесь намордствовала и обычная планета, на которую более всего вытаращивались уши.

...за Хрурность. Пожалуйте бобром на Лапамуф, процент наименование-корабля процент...

Прочитав подобные строчки на экране, Грибыш решил соригинальничать как никогда ранее, и вспушился. Приближающаяся из космической тьмы светло-голубая точка, которая была целым миром, заставляла двигать ушными раковинами. Пуши уже послыхали немало разных миров по галактике, но возвращение домой всё равно оказывалосиха весьма волнительным, причём по шерсти, а не против.

- Послушай ухом, моя грызуниха, - цокнул Грибыш, - Наконец-то мы пригнали домой корабль.

- А мы собирались? - почесала за ухом его грызуниха.

- Вообще-то нет. Но факта довольно знаменательная и попадающая в пух.

Тут поперёк было трудно цокнуть. Пройдя по пути все процедуры опознавания, фрег за пол-часа медленным ходом дошёл до планеты, и зарулил в космопорт поближе к потребному месту. Грызям повезло, что у них фрег, а не что побольше, потому как побольше садилосиха только в полюсные космопорты, дабы не занимать места. Порт находился на плавбазе, поставленной у морского берега, вслуху того, что мощные понтоны выдерживали вес таких аппаратов, как Ф26. Грызи получили возможность потаращиться на родные просторы с высоты, прямо через открытые ставни окон - на их потеху, в месте посадки был день, так что картина хорошо прослушивалась. При этом она была довольно знакомая: море было практически свободно от построек только в прибрежной полосе, где на мелководье водилось всякое и вода окрашивалась в светлые оттенки голубого. Дальше же в море начинались целые россыпи сооружений, делавшие водную гладь похожей на пруд с камышами. С другой стороны от береговой линии зеленело другое море, из деревьев, кустарников и трав; оттуда тоже торчали высокие несимметричные башни. И надо цокнуть, туда хотелосиха нырнуть, неслушая на то, что на Камышиде отнюдь не случалось дефицита лесов.