Мировой беспорядок

Проблема заключается в определении «доли» каждой страны в борьбе с изменениями климата – либо за счет сокращения собственных выбросов углекислого газа, либо за счет помощи другим в той же области (или за счет комбинации первого и второго). Как обсуждалось выше, попытки установить глобальные предельные уровни, распределить национальные квоты и ввести штрафы за выбросы углекислого газа неизменно наталкивались и наталкиваются на сопротивление. Но Парижская конференция 2015 года продемонстрировала реалистический и даже творческий подход. На ней декларировали общую цель – свести к минимуму изменения климата (через определение максимального порога повышения температуры атмосферы), но страны не узнали своей конкретной доли в деятельности, необходимой для достижения этой цели. Участие горячо приветствовалось, но не являлось обязательным. Более того, было достигнуто соглашение, что каждая страна обязана установить для себя амбициозную, по собственным меркам, но достижимую цель по снижению выбросов углекислого газа (или сокращению объемов роста производства), а затем делать все возможное для достижения поставленной цели. Отдельные усилия, отдельные намерения – но это шаг к реализации концепции суверенных обязанностей. Нужно предусмотреть определенные стимулы (от финансирования до обмена технологиями) для оказания помощи конкретным странам в достижении поставленных целей. Также следует уделять большее внимание (и выделять больше ресурсов) помощи в адаптации к тем последствиям изменения климата, которые уже состоялись или могут состояться. Такое поведение должно стать суверенной обязанностью богатых стран, которые на протяжении десятилетий своим развитием способствовали изменениям климата. Еще нужно предусмотреть меры воздействия (например, санкции) против правительств, которые продолжат вести себя безответственно.

Киберпространство во многих отношениях является новейшей сферой международной деятельности, и, как часто бывает, все осложняется наличием дублирования функций и сотрудничества на фоне разногласий и потенциальных конфликтов. Беда в том, что ряд разновидностей деятельности в киберпространстве безусловно полезен и никак не связан с вопросами обеспечения национальной безопасности, но ряд других практик имеет непосредственное отношение к внешней политики, разведке, обеспечению конкурентоспособности и так далее. Цель должна заключаться в создании международных механизмов – «режимов» на академическом жаргоне, – которые поощряли бы определенные виды использования киберпространства и препятствовали иным, откровенно вредоносным. Правительства нужно обязать действовать в соответствии с этими «режимами» и делать все, что в их силах, чтобы помешать тем гражданам, которые идут в киберпространство с дурными намерениями.

Каким может и должен быть типовой «режим» киберпространства? Необходимо прописать нормы поведения, допустимого при обычных условиях и в конкретных контекстах, а также нормы поведения, подпадающие под запрет. В идеале всеобщая договоренность по использованию киберпространства должна воплотиться в появление единой интегрированной системы, ограничить возможности правительств по ограничению свободного обмена информацией и общения, запретить коммерческий шпионаж и воровство интеллектуальной собственности, а также существенно сократить шансы на вмешательство через киберпространство в мирное время в работу гражданских и военных систем, «завязанных» на это киберпространство (таковы в настоящее время практически все системы). Предположительно, допустим шпионаж, направленный на государственную деятельность. Исключения должны подразумевать кибератаки на несанкционированные ядерные программы и на деятельность террористических группировок. А к списку законов войны можно добавить «кибернетическое измерение»: что считается приемлемым использованием киберпространства в военное время, а что нет, учитывая воздействие принятых мер на гражданское население. Можно также представить себе обсуждение реакции на поведение в киберпространстве, нарушающее достигнутые договоренности[184].