Мировой кризис

— …Известно, что в нынешние времена самые прогрессивные достижения в области полевой фортификации принадлежат немецкой и отчасти французской военным школам. Если угодно, я могу показать, как выстроить редан не с двумя, а тремя фасами так, что несколько взводов окажутся способны отбить нападение целого полка, или по меньшей мере долго сдерживать противника до подхода основных сил без непоправимых потерь.

А теперь представим, что на нас наступают с запада, со стороны Австро-Венгрии.

Догма генералиссимуса Александра Васильевича Суворова «Тяжело в учении легко в бою» этой ночью себя оправдала полностью. Построенный «потешно», ради тренировки и получения нового опыта, редан позволял держать круговую оборону, безнаказанно обстреливая конного или пешего противника с возвышенности и одновременно будучи защищенным укреплением, похожим на трилистник клевера и с возможностью незаметно отступить под прикрытием вала с западной или восточной стороны.

Что ни говори, но русская трехлинейка и стоящий на вооружении австрийцев карабин «Манлихер М-1895» при выстреле по звуку различаются, и человек, обладающий достаточным опытом, точно знает, какая сторона теперь ведет огонь. Если из винтовок Мосина производились слаженные одновременные залпы ради достижения плотности огня и кучности, то австрияки огрызались одиночными, но частыми выстрелами. Отступать они почему-то не желали, перекрикивались в начавшем редеть тумане на немецком и продолжали атаку — очевидно безнадежную.

Барков мельком посочувствовал австро-венгерскому офицеру, рвавшемуся в бой, — он явно молод и чересчур горяч, только положит людей зря, не понимая, какова обстановка. Кавалеристов значительно больше восьми — поначалу Ева разглядела лишь треть или половину отряда, — их двадцать или тридцать. Прошли мимо Усти незамеченными. Ну точно, это линия разведывательного полуэскадрона…

Холодно, но хочешь или нет, придется залезть в воду по пояс. Идти очень тихо, чтобы всплески нежданно не привлекли внимания. Вал обрывается в реку, подняться можно, цепляясь за корни серебристой ивы, нависшей над берегом. Проползти чуть ниже гребня, ага, вот и тропка, вытоптанная саперами. На ноги не подниматься, и впрямь пристрелят.

Отсюда лучше обзор — видно, что в белесо-голубом мареве, подсвечиваемом заходящей луной, крутятся всадники. Болваны, они и есть болваны! Давно можно было сообразить, что обстрел идет с возвышенности! Впрочем, некоторые спешились и залегли — если судить по вспышкам выстрелов, — хоть кто-то сообразил…

Алексей Григорьевич буквально упал на голову поручика Львова, свалившись в редан с высоты полусажени. Чудом пулю не получил.

— Вы?

— А кто же! Уберите револьвер, ваше благородие!

— Где остальные?

— Надеюсь, в безопасности. Вы отвлекли внимание австрияков. Потери есть?

— Один легкораненый, рядовой Алексеенко, ваше сиятельство. Перевязан, ведет бой… Что же это, а?

— Война, поручик. Молодцом держитесь. Скоро они поймут, что наскоком нас не взять, и отступят, но не в этом соль. Приведут с собой значительные силы. Ночь, у страха глаза велики, сообщат командиру, будто здесь полк окопался… Наступит затишье, придется отступать.

— То есть как отступать?

— Обычно, в пешем строю. На восток. А, мать вашу! — От выложенной оставшимся от креплений ведущего в гробницу Аттилы тоннеля деревом амбразуры отскочила щепа, выбитая пулей, Баркову оцарапало щеку. — Братец, дай-ка винтовку… Позвольте-с ответить, господа…

Выстрел. Мимо. Граф матерно выругался. Передернул затвор трехлинейки. Всадил пулю в голову коня, затем добил упавшего всадника. Война, ничего не поделаешь.

— По лошадкам бейте, не жалеть, соплей не распускать! Держи, братец, винтовку… Поручик, вы меня слушаете?

— Точно так.

— Думаю, возле города идут тяжелые бои, Каменец-Подольский наверняка окружен, если уж австрияки оказались здесь… Вы читали императорский рескрипт? Армия отводится за линию Буга, чтобы продемонстрировать нейтралитет России. Каждый солдат будет нужен там! Я старше вас и чином и опытом, посему слушайте приказ: настанет затишье, мигом хватайте в лагере остатки провианта, все боеприпасы какие есть и скорым маршем в сторону Ушицы, там расквартирована наша кавалерия… Разберетесь, вы офицер, а не младенец! Тем более теперь — уже настоящий боевой офицер! Здесь погибнете без пользы для Отечества, а при соединении с более крупной частью окажетесь при деле. Поняли?

— Точно так, ваше… Ваше высокоблагородие. Понял.

— Глядите, вроде отходят… Стрелять почти перестали.

Дозорный разъезд австрийцев все-таки начал отход, потеряв убитыми не меньше десятка. Бросили погибших и уцелевших лошадей. Начало светать.

— Выберемся, — решил Барков. — Хоть посмотрим, кто таковы.

Прыжками спустились вместе с Львовым (солдатам пока было приказано оставаться на месте) с вала вниз, подошли к одному из мертвых кавалеристов. Граф присел на корточки.