Мировой кризис. Восток и запад в новом веке

В этом исторический смысл существования больших человеческих общностей. Народ, не способный ставить на себе культурно-цивилизационные эксперименты, а уж тем более неспособный отстоять для себя такое право, неминуемо исчезнет как культурно-исторический субъект. Вот где находится настоящий конец Истории. У каждого народа он свой. А Фукуяма был не прав.

3.5. Планирование истории: собрать будущее

Западноевропейская цивилизация со времен Аристотеля и Александра Македонского в качестве высшей цели своего существования признает только идею мирового господства. Можно сколько угодно обсуждать правильность этого тезиса, но если посмотреть на историю западного мира, то ничего другого, обозначенного в качестве предельной цели собственного существования, мы не обнаружим.

Мировой порядок, установившийся после последней попытки построения проекта мирового господства (Гитлер), был конструкцией, противостоящей именно таким попыткам. Имеются в виду ООН и принципы ее работы. Рождение ООН – это такой же инструмент, противостоящий возможной гегемонии одного государства, как и Венский конгресс 1815 года, закрепивший «европейский концерт» как формулу невозможности мировой власти после проекта покорения мира Наполеоном.

Необходимо понимать, что холодная война, объявленная Черчиллем, была прежде всего войной против этого мирового порядка, не допускающего мировой гегемонии одной страны. Идеологическое оформление этой войны как войны с коммунизмом – всего лишь идеологическое оформление. Логическая суть процесса заключалась в устранении СССР как одного из основателей и оснований мирового порядка, установленного по результатам Второй мировой войны. Вот почему крушение СССР является крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века. Вместе с СССР рухнул и мировой порядок.

США объявили себя победителем, а Х. Клинтон вручала американским госслужащим медаль «За Победу в холодной войне». Что для их политического сознания означает «Победа»? Она означает подчинение проигравшего своей воле и распространение на него своей власти. Никакого другого значения в западноевропейской традиции это слово не имеет.

Во многом, и это следует признать, такое подчинение России в 90-е годы состоялось. Оно не было полным только благодаря наличию у нас ядерного оружия. Для нас крушение СССР, если пользоваться боксерской терминологией, было глубочайшим «нокдауном», но, к счастью, не «нокаутом». То, что происходит с нами сегодня, есть наша попытка встать из этого «нокдауна» при «счете 9».

С 1914 года мы живем в условиях новой «Столетней войны», на этот раз против России, и никакой другой геополитической реальности сегодня просто нет. Тот социализм, который мы построили за 70 лет, со всеми его проблемами есть социализм, созданный в условиях войны. Сделав СССР второй державой мира, мы сделали невозможное в этих условиях. И то, что мы до сих пор живы как государство и как нация, в значительной мере определяется именно советским периодом нашей истории и его достижениями, именно тем, что наши предки сделали невозможное.

Современный язык политкорректности заставляет нас называть установившуюся в 1991 году мировую систему монополярной. Пользуясь таким языком, понять суть этой системы невозможно. Если отбросить ложную политкорректность, то следует признать, что это система, в которой власть над многими странами принадлежит США, и они постоянно стремятся расширить круг таких стран в пределе до всего мира.

Это система мировой сверхвласти в терминах А. Зиновьева. Этот миропорядок установился как результат холодной войны. Сегодняшний западный политический консенсус рассматривает возвращение Крыма в Россию и поддержку нами восставшего Донбасса именно как попытку России и Путина пересмотреть результаты холодной войны. Запад во главе с США сделает все, чтобы не допустить этого. Западноевропейский политический консенсус – это консенсус «победителей в холодной войне», установивший свою власть над побежденными и не собирающийся от нее отказываться. Просто потому, что от власти добровольно не отказываются, подобно римскому императору, страшно продвинувшемуся в выращивании капусты.

Наш восьмидесятипроцентный «крымский консенсус» вокруг Путина есть консенсус «бунтовщиков», не признающих над собой американскую власть. Мы не одиноки. Недавние саммиты БРИКС и ШОС это показали. Главная цель нашего сотрудничества с партнерами – создание альтернативной системы, без гегемона, с распределенной властью и механизмами, обеспечивающими невозможность ее узурпации. Наши партнеры по БРИКС и ШОС сами «бунтовщиками» пока не являются, но к нашему «бунту» относятся с пониманием и поддержкой. Оба проекта развиваются максимально быстро, насколько это возможно, однако все равно не так быстро, как хотелось бы и как того требует обостряющаяся геополитическая ситуация. В англосаксонской традиции бунтовщикам против власти предусмотрено лишь одно наказание – смертная казнь. И здесь у нас не должно быть никаких иллюзий.