Мировой Ворон

Всего лишь слова — сотни раз она слышала подобные оскорбления, — но каждый раз они глубоко ее ранили. Отец всегда был с ней рядом. Алдженон Слеза научил ее отличать добро от зла, ругал ее за шалости и обнимал, когда она хорошо себя вела. Самый сильный, самый мудрый, самый веселый человек из всех, кого она знала. А теперь он мертв.

— Следи за языком, Бейранд, — оборвал его отец Харрод. — Девчонке и так пришлось несладко. — И он улыбнулся ей злорадной, мерзкой ухмылкой, которую гнилые зубы делали еще более отвратительной.

— Мой брат всех вас убьет! — выдохнула она. В горле у нее пересохло, а на глаза набежали слезы.

Они дружно рассмеялись, недобро посматривая на нее. Нахальные невежи.

— И Вульфрик тоже собирается вас убить!

— Давай–ка доставим мелкую сучку обратно в чертоги, пока нас тут ненароком не поубивали, — ухмыльнулся Харрод. — Лорд Укротитель Медведей почти готов к походу.

В глубине души у Ингрид появился проблеск надежды. Если Медведь покинет город — она будет от него свободна. И если охранять ее останется только Бейранд, то она мгновенно от него сбежит.

— Хватит лыбиться, волчонок, — оборвал ее Харрод. — Ты идешь с нами.

* * *

Чертоги отца тоже изменились. Большое деревянное здание с виду осталось прежним, но из него ушло тепло. Со стен поснимали трофейные черепа троллей, ледяных пауков и фамильное оружие предков. Захватчики убрали все напоминания о доме Слезы. Даже личные покои, скромно приютившиеся в задней части за залом собраний, полностью выпотрошили и превратили в рабочий кабинет Рулага.

Стремление уничтожить все напоминавшее о прежних хозяевах ужасало. Казалось, Рулаг боится любого упоминания об Алдженоне и доме Слезы. Раньше он боялся его топора, а сейчас Рулага страшило даже его наследие. Только это и спасало Ингрид. Она происходила из рода Слезы, у нее была сильная кровь и еще более сильный брат. Ингрид — слишком сильная, чтобы Рулаг мог просто избавиться от нее.

Ее провели в зал собраний под надзором Бейранда и еще четырех воинов из Джарвика. Каждый из присутствовавших в зале держал в руках странное оружие, которое называлось глефы. С лезвиями как у топоров, только зазубренными и на длинном древке. В дальнем углу зала сидели несколько десятков более загорелых мужчин — ближайшие подручные Рулага. Они были не лучше его самого: тыкали всем в нос свое превосходство, плевали на другие города Фьорлана и клялись в верности дому Медведя, обещавшего им власть и влияние в «новом Фьорлане». Они станут вождями и командирами, насаждающими законы Медведя. Точно так же, как он сам насаждал во Фьорлане законы каресианской ведьмы. Они постоянно говорили о ней, будто считали ведьму своим секретным оружием. Ведьма находилась на другом краю света, но ее влияние ощущалось даже в чертогах Слезы.

— Как далеко отсюда до Тиргартена? — спросила Ингрид у Бейранда, поднимая взгляд на его бородатое лицо. — Я имею в виду, за сколько дней армия до него доберется?

— Заткнись, — пробурчал он. — Если будешь сидеть тихо, мне не придется затыкать тебя оплеухой.

Она повернулась к другому бородачу.

— Как далеко отсюда до Тиргартена? — спросила она у другого воина. — Бейранд мне не отвечает. А я просто хочу все знать. Мне интересно. Но если ты тоже не хочешь говорить — это ничего. Я все равно узнаю.

Ее провели мимо холодных очагов и пустых праздничных столов к возвышению в дальнем конце зала, на котором стоял трон вождя. С потолочных балок свисали грязно–красные знамена с медвежьим когтем Джарвика — выцветшие, все в пятнах. Черные медвежьи когти, вышитые на красном полотнище, обтрепались, казались обломанными. Девушке больше нравился плачущий дракон дома Слезы. Она всегда улыбалась при виде темно–синих родных знамен. В детстве у Ингрид на одеяле был вышит такой же рисунок. Если верить рассказам отца, дракон грустил из–за того, что даже он — мирное существо, а люди по–прежнему убивают друг друга.

В холодном воздухе зала раздался хриплый смех. Звук доносился из комнат за троном — в них когда–то жили Ингрид и ее семья, а сейчас там сидел Рулаг Медведь. Он жадно хлестал пиво из медной кружки и гоготал над чьей–то шуткой. Люди, которые сидели с ним за круглым столом, тоже разразились смехом — они и не заметили, как к ним подошла Ингрид. За одним столом с людьми Медведя сидел незнакомый каресианец. Он не смеялся и не пил. Худощавый чужеземец казался хрупким по сравнению с мощными раненами.

— Милорд Укротитель Медведей, — обратился к Рулагу Бейранд.

Вождь Джарвика перестал смеяться. Пронзительный взгляд его зеленых глаз устремился на подошедших. Рулаг был широкоплечий, с длинными каштановыми волосами, спутанные пряди которых ниспадали на спину. По бороде у него бежала струйка пены, и, когда Бейранд со своей подопечной подошли ближе, вождь сплюнул на пол.

Все присутствующие смотрели на Ингрид. Шестеро воинов из Джарвика, рослых, широкоплечих, в прочных кольчугах и плащах из медвежьей шкуры, молчали.

— Как далеко отсюда до Тиргартена? — выпалила вдруг она.