Мировой Ворон

— Что? — воскликнул Ута. — Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Каресианцы уничтожают Тор Фунвейр только из–за того, что какой–то Горланской паучихе расхотелось умирать?!

— Да. Уничтожение твоих земель — побочный эффект. Моя дочь просто решила, что если будет полезной Шаб–Ниллурату, то он позаботится о том, как сохранить ей жизнь.

— Чушь несусветная! — в ярости воскликнул Ута.

— Долгая Война, — терпеливо продолжила Рут, будто эти слова все объясняли. — Ты еще новичок и смотришь на нее с точки зрения муравья, который пытается взглядом охватить древнее могучее дерево. Жизни людей для существа Глубинного Времени значат меньше чем ничего. Моя дочь находится за гранью добра и зла, какими ты их себе представляешь, хоть она и была безумна. До безумия ее довела мысль о смерти. Она залила бы весь мир кровью, будь она его королевой.

Рука мужчины дернулась, будто сжимаясь на рукояти меча. Где–то в другой жизни Ута Призрак воевал бы сейчас на поле боя в черном рыцарском плаще за свободу Тор Фунвейра. Если бы в сотнях мест его жизнь повернула иначе, он все еще владел бы своим топором, Объятием Смерти, и рубил бы Псов во славу народа ро и Одного Бога. Он и тогда оставался бы муравьем, понятия не имеющем о древнем дереве, раскачивающемся где–то в высоте в таком ритме, который он никогда не смог бы воспринять.

— Ты хочешь, чтобы я тебя спас? — спросил он, едва сдерживая ярость. — А мне это зачем?

На лице женщины появилась теплая улыбка — расслабленное выражение полной уверенности, резко контрастирующее с хрупким внешним обликом.

— Потому что у тебя нет выбора, — мягко ответила она. — И ты уже спас мою жизнь — ты прошел в разрыв, и я смогла последовать за тобой. Но без меня ты не сможешь пройти лабиринт. И все, о чем я прошу, — это маленькая услуга.

— Я даже не знаю, как работает моя сила, — произнес Ута гневно. — Я ее чувствую — она будто еще один слой кожи, который дает мне силу и знания, — но не могу ни направить ее, ни управлять ею. И я могу уничтожить тебя с тем же успехом, что и помочь.

Рут поднялась, и ее кресло растаяло в мерцающем воздухе. У подножия лестницы она подняла красную пылинку с темного камня и задумчиво посмотрела в небо, где сверкали молнии.

— Я беременна, — сообщила она. — Рэндалл из Дарквальда не будет воспитывать своего отпрыска, но я ношу его частицу в своем теле.

Ярость испарилась, и Ута зашелся в неожиданном взрыве хохота. Даже в надмирной пустоте Рэндалл смог привести его в чувство. Призрак оглянулся, надеясь узреть хотя бы отблеск оруженосца через разрыв, но с другой стороны было пусто, и он увидел только каменную стену.

— Я в тебе не сомневался, — тихо произнес Ута.

Снова повернувшись к Рут, он попытался не выказать своего презрения.

— Значит, крепкий паренек из народа ро смог тебя обрюхатить. Но, пока он все еще жив, мне плевать, что будет с тобой.

— Ты больше не муравей, Ута, — произнесла Рут, чуть кашлянув. — У тебя есть обязательства, и ты о них знаешь… ты можешь прятаться за своими смертными привычками или принять свою суть — ты полубог пустоты, настоящий потомок древней крови Теневых Гигантов.

Он все еще сидел на кресле, не обращая внимания на ауру божественной энергии, которая сияющим нимбом расплылась вокруг его головы. Она бурлила во всем его теле, но у головы чувствовалась сильнее всего.

— Я хочу вернуться, — прошептал Ута. — Я хочу вернуться на земли людей! — Он поднялся и повернулся к разрыву, заставив растаять кресло. Он вглядывался в сферу, но за ней был только камень, будто пещера обрушилась.

— Это невозможно, — ответила Рут. — Не в ближайшее время.

— Почему? Я знаю, что у меня есть сила. Неужели я не могу выбирать, каким образом ее использовать?

Женщина скользнула к нему от подножия лестницы и тоже посмотрела сквозь сферу на материальный мир. Затем кивнула.

— Можешь. Ты можешь направить всю свою силу в разрыв и, преодолевая боль и напряжение, прорыть себе путь обратно в Орон Каа.

На мгновение Ута задумался об этом. В его крови пульсировало желание продолжать путь, но его упрямство было нелегко победить. Он стиснул зубы и про себя обругал Теневого Гиганта последними словами. Ублюдок умер за многие века до рождения Уты, и все равно его тень влияла на все его действия.

— У меня есть свобода воли! — огрызнулся он. — И если я захочу вернуться — я вернусь!

— А дальше? — спросила Рут. — Ты не знаешь, что произошло за то время, пока тебя не было.

Ута мрачно уставился на нее.

— Ну конечно, за десять минут многое может случиться, — саркастически заметил он.

— Глубинное Время настолько же хаотичное, насколько глубокое. «Десять минут» здесь ничего не значат. Пока мы говорили, на землях людей могли пройти сотни лет. Или не минуло и секунды — такова природа пустоты. Шагнув через разрыв, ты начал дрейфовать на волнах времени. И никто не сможет сказать, какой мир ты увидишь, когда вернешься. Отвернись от своего прошлого, Ута. Ты можешь потерять века, просто глядя на землю, которая теперь для тебя потеряна.