Мировой Ворон

Он попытался успокоить дыхание и не сорваться на Горланскую Матерь. Это было тяжело, но он прикусил губу и ответил без грязных ругательств:

— Значит, мой единственный путь — подняться по лестнице и пройти лабиринт? И мой единственный спутник — ты?

Рут медленно повела рукой в сторону лестницы, чуть сияющей красным. Он проследил за ее движением, снова рассматривая окружающее пространство. Если лестница где и кончалась, отсюда Ута не мог это увидеть. Если в голубом небе, пронизанном молниями, и была брешь, куда он мог подняться по лестнице, то ее заслоняла пелена едва заметных теней и сверкающих молний.

— А Страж? — спросил он. — Мне придется сражаться с ним без оружия? — Он снова опустил взгляд на руку, между пальцами которой пробегали искры.

Рут повернулась к нему спиной и начала подниматься по лестнице, оставляя на ней едва заметные сияющие следы.

— Если тебе придется сражаться — значит, мы где–то допустили чудовищную ошибку, — ответила она. — Ты идешь со мной?

Ему совсем не хотелось этого делать. Очень, очень не хотелось, но он отличался практичностью и понимал, когда исчерпал все возможности. Он в последний раз глянул на разрыв и прошептал:

— Прощай, Рэндалл из Дарквальда. Ты хороший парень… и ты заслуживаешь лучшей судьбы, чем быть моим слугой.

Больше Ута ничего не мог сделать. Его слова не очень походили на извинение, но были лучше, чем затрещина или ехидное оскорбление. Как последняя фраза человеку, которому он доверял больше всего на свете, она вышла слабовата, но лучше он ничего не мог придумать.

* * *

Красная лестница оказалась бесконечной. По крайней мере, конца ей он не видел. Ута уже потерял счет времени, а все путешествие свелось к скучному подъему. Первый час или около того Ута провел в молчаливом благоговении, пытаясь осознать масштабы громадных конструкций, плавающих в пустоте. Но даже бесконечные, сверхъестественные проявления неземной силы могут утомить. Особенно когда не понимаешь, что именно видишь. Ярко–синие лучи света, пронзающие небо, будто молнии, были тропами, соединяющими неведомые миры, чертоги и темные пространства. Рут говорила, они тоже дрейфуют во времени, и, возможно, он видел отголоски путешествий, совершенных тысячелетия назад. Но через час или два они перестали казаться Уте такими впечатляющими.

Какой вообще смысл в этой дурацкой лестнице? У нее имелось символическое значение или ее единственной задачей было уморить их скукой до смерти? Почему бы не сделать лабиринт на уровне земли? Если понятие «уровень земли» вообще подходило для нематериального мира. Медленный подъем подпортил ему настроение, но улучшил физическое состояние. Сила вернулась в его ослабевшие руки и ноги, и страдания, пережитые им в Орон Каа, медленно смывались его божественной кровью. Но даже вернувшаяся сила не уменьшала скуку. Отчасти Призраку хотелось почувствовать духовное просветление и понять наконец, что значит быть полубогом. Но пока по ощущениям он оставался обычным человеком, таким же циничным, как и всегда. Он ничуть не изменился: он по–прежнему не доверял авторитетам, ненавидел, когда ему указывали, что делать, но самое главное — он сохранил свою пессимистическую уверенность: все в жизни безнадежно идет к худшему.

— Тут есть с кем поговорить? — крикнул он в сверкающее синее небо, не заботясь о том, что Рут может посчитать его чокнутым. — Может, тут есть приемный зал, где новичкам дают путеводитель по этому месту?

— Ты уже сошел с ума? — с интересом спросила Рут. — Я думала, ты дольше протянешь.

— Эта гребаная лестница когда–нибудь заканчивается?!

— Иногда, — туманно ответила она.

— В смысле? Если всю последующую вечность мне придется провести только с тобой, прекрати говорить загадками.

— Это значит, что у лестницы нет определенной длины. Я надеялась, ты сам сойдешь с нее, но, похоже, ты намерен и дальше по ней подниматься. Тебя успокаивают окрестные виды?

Он опустил голову.

— Я все еще рассуждаю как человек, да? — Ута отвернулся от неба и посмотрел на бесконечные красные ступени. — Я вижу лестницу и иду по ней, пока она не закончится. И ожидаю увидеть в конце дверь. Или лестничную площадку. Но сама лестница ведь не существует, правда?

— Существует, — ответила Рут. — Но она не материальна в том же смысле, что и земные конструкции — форма против пустоты. Здесь ничто не сделано из камня, дерева или металла, даже если внешне похоже на них. Все здесь из воли и памяти. Иногда из чистой грубой силы. Но все изменчиво.

Ута положил ладонь на красные каменные перила.

— Значит, я могу… — Он прервался, когда перила под его рукой приняли другую, странную форму, сминаясь, будто глина. — Но как я узнаю, что с ней делать? Неужели мне нужно просто представить дверь, которая приведет меня туда, куда я захочу?

— Если захочешь, — ответила она. — Правда, это грубоватое решение.

Ута начертил в воздухе знак, убирая широкую лестницу.

— Осторожнее, — предупредила Рут. — Мы же не хотим провалиться вниз в пустоту.