Мировой Ворон

Фэллон спрыгнул на землю и застонал. Даже в конце колонны его повсюду окружали люди в доспехах, кони и обозы с припасами. Если генерал Фрит хочет быстро доставить куда–нибудь свою армию, им придется либо распустить половину людей, либо умереть с голоду.

От одного из обозов к собеседникам направлялись брат Ланри и Владимир Коркосон. Не выдержав их жалоб, им разрешили не ехать верхом. Добровольческая армия Дарквальда шла следом за Красными рыцарями, и им не нужен был командир, чтобы следовать общему распорядку.

— Задница так болит, будто меня табун коней оттрахал, — пожаловался Владимир.

— Хорошо было бы найти чайничек горячего чаю… — в тон ему произнес Ланри.

Хасим и Владимир удивленно на него посмотрели.

— Что? — воскликнул Ланри. — Не всем интересно напиваться и общаться с… женщинами с сомнительной репутацией.

— Уверяю тебя, — ответил Хасим, — у меня в отношении женщин с сомнительной репутацией только самые честные намерения.

Фэллон начал расстегивать седло.

— Не думаю, что в Канарне много шлюх, — заметил он. — Я такого не припомню.

Ланри поморщился.

— Сэр Фэллон, не могли бы вы называть их более уважительно?

— То есть не шлюхами? — уточнил Владимир.

— А что насчет пива? — спросил Хасим. — Можем ли мы все еще называть пиво пивом?

Ланри сердито замахал на них руками, бормоча себе под нос что–то про Одного Бога.

— Не беспокойся о нем, брат, — обратился к нему Фэллон. — Наш каресианский приятель очарован красотой герцогини Бронвин. И я сомневаюсь, что она оценит его интерес к шлюхам… прошу прощения. К женщинам с сомнительной репутацией.

— Это достойный город, и у нас тут такого нет, — пробормотал Ланри, исчезая среди обозов.

— Я согласен и на чай, и на пиво, а еще лучше — на удобную постель, — сказал Владимир. — Немного тепла было бы в самый раз.

— Не смеши меня, — возразил Хасим. — Ты же и часа не протянешь без бутылки вина.

Владимир изобразил на лице негодование.

— Как вы смеете, сэр! Я с равным удовольствием вкушаю пиво, эль, медовуху и любые жидкости с градусом!

— А пустынный нектар когда–нибудь пробовал? — спросил каресианец.

— Только однажды. Я отрубился после четвертого стакана, и меня обворовали две юные леди.

— А ты им до этого заплатил?

— Нет, — ответил Владимир. — Если идешь в бордель, надо быть готовым к тому, что тебя оберут до нитки, но это случилось в таверне. Думаю, где–то в Вейре. Мне просто не повезло.

— Давай попробуем повторить этот опыт в Канарне.

— Мы не задержимся там надолго, — заметил Фэллон. — Не думаю, что Канарн будет рад еще раз приютить у себя армию рыцарей.

— Но я могу остаться в городе, — сказал Хасим.

— Я буду рад, если ты отправишься с нами, друг, — ответил Фэллон. — Назревает война, и твои ятаганы могут нам пригодиться.

Каресианец покачал головой.

— Семь Сестер забрали многих из моих друзей. Если я хочу продолжать сражаться, мне нужно сначала хорошенько все продумать — и чутье подсказывает мне остаться здесь. Боги никогда не заботились обо мне.

— Не все из нас удостоились такой чести, — ответил Фэллон.

Ему неожиданно очень захотелось пообщаться с тенью Ториана. Честно говоря, раньше у него такого желания не возникало вообще — похоже, это произошло в первый раз. Тень в основном молчала, иногда кратко напоминая Фэллону о том, что он не простой рыцарь. Но сейчас он не отказался бы от моральной поддержки или совета, а тень так и не появилась. На северных равнинах Канарна ночь наступала быстро, и лагерь накрыла тьма. Она поднялась от горизонта и заполнила собой все небо, пока чернота не стала непроглядной. Сумерки длились едва ли пять минут. Но, по крайней мере, не было дождя.

* * *

Ро Канарн оказался больше, чем помнил Фэллон. По сравнению с руинами Хейла и деревянными частоколами Южного Стража город производил впечатление огромной, прочной, основательной крепости — таких городов не встретишь на землях Свободных Отрядов. Не только из–за того, что он был построен из камня, не из–за высоких добротных башен, возведенных как продолжение отвесного утеса, нет — он выглядел так внушительно именно из–за самой своей сути: древний каменный форт, созданный оборонять земли, непригодные для обороны. И он пал только с моря, когда вражеский флот использовал его единственное слабое место. Со стороны суши башни и стены города были почти неприступны — город стоял на высокой скале, нависая над окрестными полями. Несколько сотен арбалетчиков, несколько метательных орудий — и крепостные стены могли продержаться против любой армии.