Мировые элиты и Британский рейх во Второй мировой войне

Перед капитуляцией военные концерны припрятали сырье и материалы военного производства до лучших времен на общую сумму 100 миллиардов иен по тогдашним государственным ценам, о чем, под предлогом «сохранения военной тайны», были уничтожены все списки и документы [63]. И скоро эти времена наступили: «Эта война (в Корее) – ниспосланное богом счастье», – заявил один из членов японского правительства. По решению Вашингтонского совещания в 1951 году Япония получила военных заказов на сумму 4,1 млрд. долларов с июня 1950 по апрель 1954 года, обслуживая войну в Корее. Главными подрядчиками оставались Mitsui, Mitsubishi и Sumitomo. Кроме того, общая помощь Японии со стороны США в период с 1952-го по 1959 год составила еще 2,4 млрд. долларов, что в совокупности и послужило основой японского «экономического чуда» [30]. Так закончились игры в национализм для Японии, и рассказ будет неполным, если не рассказать, во что нацистская политика вылилась в «Германии для немцев».

Neuordnung в Германии

«Наш исходный пункт – не индивидуум, и мы не разделяем точку зрения, согласно которой следует накормить голодных, напоить жаждущих или одеть нагих, – не в этом заключаются наши цели. Наши цели диаметрально противоположны…»

Иосиф Геббельс, из выступления на съезде NSDAP в 1938 г.

Бисмарк не только, обслуживая интересы Ротшильдов, подсадил Германию на золотой стандарт, но и принял закон, запрещающий социалистические организации. Согласно описанию Фредерика Мортона, еще Натан Ротшильд был «грубым и яростным противником любой формы социального обеспечения». В период правления, свергнутого впоследствии, Вильгельма II произошел отказ от линии Бисмарка. Берлинская конференция 1890 года рассматривала вопросы ограничения труда для детей и женщин, на основании чего в рейхстаг был внесен закон об охране рабочих в виде изменения некоторых статей промышленного устава. При Вильгельме школа должна была стать нравственным воспитателем, а имущие классы взять на себя бремя государственных расходов. «Je veux etre un roi des gueux» («Хочу быть королем бедных»), – говорил кайзер [25][26]. Фашистская революция уничтожила зачатки социальных преобразований и начала со школы:

«Век крайнего интеллектуализма теперь окончился, и успех германской революции вновь проложил дорогу германскому духу. Вы делаете правое дело, предавая дух прошлого пламени. Это сильный, великий и символический акт… Прошлое лежит в огне… Будущее поднимается из огня в наших собственных сердцах».

Иосиф Геббельс, выступление 10 мая 1933 г. на берлинской Франц-Йозеф-плац

Зажигательную речь министра пропаганды, сопровождающую публичное сожжение «неблагонадежных» книг, наблюдал детский писатель Эрих Кестнер, чьи книги горели вместе с 24 другими «нежелательными и вредными» авторами [1]. Ранее Кестнер в течении шести лет издавался в семейной газете Отто Байера Beyers fur Alle, с 1928 г. известной как «Детская газета Клауса и Клэры» [2], теперь же, как взывал губернатор Мейер: «Германская революция меняет лицо мира. Мы должны создать новый тип человека. Когда-нибудь германская революция распространится далеко за пределы Германии. Мы несем пылающие факелы во все государства мира».

«Дню сжигания книг» предшествовало изъятие из университетских библиотек учебников и курсов лекций, не вызывающих доверия у нового руководства. Это дало старт воспитательной доктрине, которую описал ведущий национал-социалистический педагог Э. Крик: «Национал-социализм является мировоззрением, которое поднимает тотальное притязание на действительность и не хочет доверять формирование мнения воле случая».

Руководитель «Гитлерюгенд» – Бальдур Бенедикт фон Ширах (нем. Baldur Benedikt von Schirach) провозгласил «революцию воспитания», в которой задача «обновления немецкой народной души» возлагалась на образование [3]. Кстати, Фон Ширах был наполовину американец и, как и Ялмар Шахт, вырос в США [7].