Мирт. Истина короля

То место рядом с портом, под мостом, где всегда дурно пахнет человеческим телом и разложением, называлось Улей. Отчего? Ортанс никогда не пытался понять. Клички и прозвища прилипают к маргинальным местам так же крепко, как и к их обитателям.

Ботинки скользили по грязи, идти было тяжело, местами — неприятно, потому что грязь эта состояла из навоза и испражнений больше, чем любая другая улица Лунденбурха.

— Что бы ни случилось — не лезьте в драку, — негромко сказал Ортанс. — Помните, что вы ранены. Вы со мной только как наблюдатель.

— Позволю себе не согласиться с вами, — так же тихо отозвался Цзиянь. — Когда я готов и предупрежден, я могу за себя постоять.

— Опять вы за старое, — закатил глаза Ортанс. — Друг мой, никак не хочу больше спорить об этом. Вы пошли со мной? Ваше право. Но позвольте мне диктовать свои условия. Эти места мне знакомы. И эти люди. И, поверьте, я предпочел бы до конца жизни не водить подобных знакомств.

Юй Цзиянь кивнул, соглашаясь.

— Кого мы ищем? — решил он сменить тему.

— Кое-кого по имени Шершень, — ответил Ортанс. — Тот еще пройдоха, зато может и снег летом достать. И у него точно есть выходы на ханьцев, торгующих из-под полы.

— Но почему? В смысле, у Хань налаженные торговые связи. Контрабанду прикрыли еще при моем… Еще когда я был на родине.

— Это вам сказали, что ее прикрыли, — вздохнул Ортанс. — Вы иногда кажетесь не по годам мудрым, а иногда — настолько же наивным. Контрабанда процветает тем больше, чем симльнее монополия на торговлю сжимает свои тиски. Человек всегда ищет где выгоднее. Или где быстрее — как мы с вами. Разве мы не за этим пришли?

— Когда я жил в Хань, я боролся с преступностью, — помолчав, сказал Цзиянь. — А теперь, выходит, сам становлюсь на путь беззакония?

— Ну… — Ортанс почесал бороду. — Выходит, что так! Но вы не волнуйтесь, мой друг. Как я уже сказал, вся плата с меня.

— Я все равно рядом. И мы все делим надвое.

Когда Юй Цзиянь волновался, ханьский акцент в его речи становился заметнее.

— Я бы предпочел…

Он не договорил, оборвал сам себя и осекся, прислушиваясь к чему-то за спиной.

— Мы не одни, — проговорил он.

Ортанс резко развернулся, выкидывая вперед руку с небольшим револьвером. Такие были в ходу у торговцев и моряков: небольшие, легко прятавшиеся в подкладке сюртука или за голенищем сапога. Ортанс давно понял, что простым механиком с его связями и интересами ему не быть.

— Кто здесь?..

Когда спускаешься в маргинальные слои города, стоит быть готовым ко всему. И разговаривать уметь на их языке. Темные закоулки Лунденбурха были подобны Холмам фаэ: тоже легко заблудиться и потеряться, и самого себя забыть на добрую сотню лет.

Меньше всего Ортанс хотел бы угодить в Холмы или расстаться с жизнью в грязных переулках, пропахших тухлым мясом, потом и испражнениями. Особенно когда рядом с ним был неугомонный Юй Цзиянь, свалившийся на него как снег на голову.

* * *

Ортанс вряд ли мог бы сказать, сколько Цзияню лет. Знал только самое основное — он прибыл из Хань (был ли он беженцем или приезд его был обусловлен дипломатическими причинами, он также не знал), уже больше трех лет снимал одну и ту же квартиру на Ризен-стрит и регулярно попадал в неприятности. Выправка и манеры выдавали в нем дипломата — из тех, кто так настойчиво учил лунденбурхский язык, чтобы говорить на нем спокойно и свободно с представителями Бриттских островов в Хань. Между странами соблюдался условный нейтралитет, но душа ханьцев — потемки. Не зря же ходили слухи, что принц Джеймс не погиб во время Призыва Просвещения, а отправился именно в Хань, где успешно скрылся от преследования новых властей.

Как-то Цзиянь обронил, что не желает учиться драться потому, что убежден во вреде насилия.

— Насилие лишь множит насилие, — убежденно говорил он, разливая по маленьким чашкам прозрачный зеленый чай.

— Одной дипломатией не добиться нужного результата, — качал головой Ортанс.

— Посмотрим, посмотрим… — только и улыбался Цзиянь.

Ортанс знал, что Цзиянь должен был активно действовать в то время, когда Блюбеллы пытались превратить Хань в свою колонию — и приложить руку к тому, чтобы идея оказалась совершенно провальной. Сложно представить, каким был бы мир, расширь Бриттские острова свое влияние не только на Инд Сингху, но и на Хань.

Возможно, Цзиянь приложил руку к тому, чтобы этого не произошло. Или к предполагаемому бегству выживших Блюбеллов в Хань. Или же к тому, что после просочившихся слухов и превентивных военных действий между Хань и Бриттскими островами не разверзлась кровопролитная война.

Правды Ортанс не знал.