Миртаит из Трапезунда

– Отчего же, Григорий? – поинтересовался наглый Тарас.

– Не бабское это дело перед мужиками сидеть да вино пить, – возмущенно ответил тот.

– Да у тебя просто жена страшная, поэтому ты нам ее показать стесняешься, – сделал неутешительный вывод для свежеиспеченного мужа грубый Тарас.

– Вовсе нет, она не страшная. Всего-то косит на один глаз, – обиженно буркнул себе под нос строгий молодой муж.

– Не обижайся, Григорий, – примирительным тоном проговорил крупный мужчина напротив меня. – Нам все равно по чину не положено жен на пир к императору водить.

– Хоть бы гетер сюда позвали, что ли, – вульгарно предложил Тарас. – У императора, говорят, есть преотличные экземпляры.

– То ведь император, а ты, Тарас, ни рожей, ни титулом не вышел. Тебе не гетера, а шлюха в кабаке полагается, – грубо отвечал моему соседу кто-то с другого конца нашего стола.

– Императору нынче не до гетер будет. С сегодняшнего дня он, почитай, женатый человек, – с видом знатока заявил лысый сосед Тараса.

– Вот только жена у него уж слишком молода. Что он с ней по ночам делать собирается? В куклы играть, что ли? – нахально предположил Тарас. – Лучше бы император взял ту грузинку. Она была постарше, да и погрудастее.

– Та великому логофету Никите Схоларию не приглянулась, – усмехнулся лысый сосед Тараса.

– Вот и придется нашему славному императору делить ложе с ромейской малолеткой, – развязно заявил Тарас и, внезапно ткнув меня в бок, спросил. – А ты-то чего хмуришься, паренек? Или тебе тоже ромейка пришлась не по вкусу?

– Я полагаю, господин, – подчеркнуто любезно отвечал я, но в моем голосе сквозило откровенное отвращение к говорящему, – что не пристало вернейшим слугам императора высказываться о его молодой супруге, да еще и ромейской принцессе по рождению, в подобном тоне.

– Подумайте-ка, какой важный молокосос выискался, – съехидничал Тарас и вновь больно ткнул меня локтем в бок.

– А ведь парень прав, Тарас. Тебе давно пора заткнуться. Когда ты пьян, то начинаешь нести откровенную чушь. Не хватало нам из-за твоих бездумных речей оказаться обвиненными в измене, – неожиданно поддержал меня друнгарий Леонид, а затем повернулся ко мне и спросил. – Я прежде никогда не видел тебя, парень. Ты недавно получил придворный чин? Я прав?

– Да, господин, – с готовностью отозвался я, назвав Леониду свое имя и должность при дворе.

– Неплохо для твоих лет. Видать, ты сообразительный малый, – весело подмигнул мне крупный мужчина напротив. – Я папий Прохор и руковожу охраной Цитадели.

– А ты, господин, командуешь шестым отрядом? – уточнил я у друнгария Леонида.

– Так и есть. Как погляжу, ты неплохо осведомлен, – одобрительно хмыкнул друнгарий Леонид.

Всего несколько мгновений я раздумывал над тем, не рассказать ли мне Леониду о вчерашнем недостойном поведении его солдат, ведь не в пример им друнгарий показался мне мужественным и справедливым человеком. И все же, я решил промолчать. Мне не хотелось бессовестно ябедничать и выставлять себя перед опытным воином в откровенно жалком свете.

В пиршественном зале раздались громкие и стройные голоса певцов, что с усердием принялись прославлять императора Василия и его молодую супругу. Всего четверть часа – и сладкоголосых певцов сменили танцоры, а последних – мимы, атлеты и акробаты.

Как только развлечения завершились, высокие сановники и послы иноземных государств принялись с поклонами и красноречивыми поздравлениями преподносить императорской чете свои, выделяющиеся необыкновенной роскошью и великолепием, дары. В результате перед возвышением, на котором сидел император, образовалась целая гора, состоящая из множества дорогостоящих предметов и прекраснейших из вещей. Здесь были изысканные ювелирные украшения, в основном ожерелья, перстни и браслеты, кубки из цельного камня и шкатулки из слоновой кости, расшитые золотом лошадиные седла и инкрустированное драгоценными камнями оружие, священные иконы и толстые книги, переплеты которых утопали в золоте и серебре.

Вслед за грузинским послом, что преподнес императору Василию невероятно красивый кинжал, рукоять которого слепила глаза от блеска россыпи камней изумруда, к столу василевса приблизился невысокий и полноватый мужчина средних лет. Он был одет в парчовый кафтан насыщенного синего цвета, а пальцы его рук были сплошь унизаны золотыми массивными перстнями.

– Автократор Трапезунда Василий, – громогласно обратился мужчина к императору. – По воле своего повелителя я прибыл в славный город Трапезунд для того, чтобы вручить тебе дар от василевса Андроника Палеолога.

После этих слов ромейский посол дал сигнал своему слуге, что все время стоял у него за спиной, и тот с глубочайшим поклоном передал своему господину нечто, бережно завернутое в златом тканую материю.