Миртала

Симеон сурово нахмурил кустистые брови над горящими очами, сел и запустил пальцы в гущу черных с проседью курчавых волос. В эту же минуту Сарра, которая уже привыкла к спорам между двумя приятелями, но никогда не принимала в них участия, громко и весело позвала семью на ужин. Посреди комнаты стоял длинный стол с гладко выструганной столешницей из кипарисового дерева, обильно заставленный мисками и кувшинами, в которых находились хлеба, сваренные в молоке арбузы, щедро сдобренная луком рыба, пряники с маком и медом, легкие и дешевые вина. Выставленное на стол говорило о том, что в доме есть достаток и есть хозяин. Вскоре несколько человек, при веселом свете ламп и под оживленные дружеские разговоры, сели вокруг стола. Но как только после произнесенной Симеоном молитвы руки потянулись к мискам и кувшинам, дверь, что вела на улицу, тихо отворилась, и в комнату вошла Миртала. Вошедшую встретил громкий приветственный возглас трех девушек, вежливая улыбка Гория, робкий, но любопытный взгляд двух юношей и нежный поцелуй Сарры. Но, не взглянув ни на кого, рассеянная и молчаливая, она быстро прошла через всю комнату и встала перед Саррой, положила руки ей на плечи, наклонилась и что-то долго шептала ей на ухо. Слушая, Сарра все шире и шире открывала свои маленькие глаза, издавала едва сдерживаемые возгласы, попеременно бледнела и краснела; а когда девушка перестала шептать и выпрямилась, она всплеснула полными руками, вскочила с табурета и, простирая руки к собравшимся, воскликнула:

— Вы слышите! Вы только послушайте, что эта девушка сказала мне! Ах, что она сказала мне! Йонатан пришел! Йонатан находится в доме отца своего, Менахема! Йонатан, который ушел туда… вместе… с моим Ханохом…

Ханох — ее первенец, сложивший голову на поле брани… там! Услышав о возвращении Йонатана, женщина лишь о своем сыне первородном вспомнила и, обхватив голову руками, горько разрыдалась. Но весть, ею объявленная, на всех присутствующих сильное и самое разное впечатление произвела. Симеон быстро встал и тихо сказал: «Йонатан… товарищ Ханоха моего!»

И в глазах его блеснули слезы кратким мужским ответом на долгий женский плач Сарры. Зато в кротких голубых глазах Гория заплясали искры.

— Йонатан! Нежный мальчик, которого любовь к родной земле сделала львом!

Оба юноши встали со своих мест и с горящими лицами приблизились к Миртале; повставали и девушки и, побрякивая украшавшими их сандалии погремушками, заключили ровесницу в тесный кружок и обрушили на нее град вопросов. Все еще плача, Сарра тоже невпопад задавала свои вопросы Миртале. Юноши воскликнули:

— Мы жаждем видеть его! Мы хотим его слышать!

Несмотря на преклонный возраст, Горий с живостью и наивностью, шедшей от его доброты, тоже вплел свой голос в щебет женщин и молодежи. Говор не только не утихал, но, напротив, усилился, когда нетерпеливый Симеон суровым и повелительным голосом призвал:

— Успокойтесь! Женщины, прикройте говорливые уста свои! Молодежь, отойди в сторонку! Языки ваши подобны мельницам, а головы — пустому полю, с которого ветер любопытства сметает зерна разума!..

Голос отца семейства, этот строгий голос, не ведавший ни ласки, ни смеха, услышали все. Среди всеобщего молчания Симеон спросил Мирталу, с чем она прибыла и чего хочет. Зардевшись, потупив взор, ибо никогда она не могла себе позволить смотреть в лицо Симеона, Миртала рассказала все как есть. Симеон же, помолчав, обратился к жене:

— Сарра, дай девушке все самое вкусное и питательное, что только есть в доме твоем… Наполни кувшины лучшим вином, достань из сундука самую мягкую постель… Пусть же подкрепится и отдохнет защитник Сиона… товарищ нашего Ханоха.

Потом он обратился к Миртале:

— Скажи тому, кто сегодня взошел на пороги ваши (да пребудет благословение Господне при каждом шаге его и в каждое мгновение жизни его!), что послезавтра, сразу после захода солнца, будет созвано к дому молитвы Моаде-Эль Священное Собрание лучших членов кехилы — общины, перед которым боец и странник о боях и странствиях своих расскажет. А теперь возьми то, что в руки твои вложит Сарра, и иди себе с миром!