Миры Артура Гордона Пима

На острове Хили-ли средняя летняя температура на 12–13 градусов по Фаренгейту выше зимней. Зимой температура на острове почти постоянно держится на отметке 93 градуса – время от времени понижаясь на два-три градуса и крайне редко поднимаясь на один-два. Колебания температуры в течение года объясняются положением солнца: оно светит круглые сутки летом и вообще не восходит над горизонтом зимой. Каждый год к декабрю – к южнополярному июню – вся растительность окрашивается в нежные, но яркие тона необычайной красоты, и такого богатого разнообразия красок, наверное, не найти больше ни в одном уголке мира. Петерс, много путешествовавший по тропикам и субтропикам, говорит, что только во Флориде он видел нечто, могущее сравниться по красоте цветовой гаммы с растительностью Хили-ли в октябре и ноябре. Насколько я понял со слов старика, в ней преобладают нежные оттенки и полутона, приобретающие замечательную яркость благодаря значительной примеси белого и подчеркивающие красоту всех основных цветов, сочетания которых столь приятны для утонченного взора. Растительность Флориды тоже имеет яркую окраску, но главной воспринимаемой зрением характеристикой здесь, как и почти во всей тропической флоре, является насыщенность, густота цвета. Описания Петерса, в последний раз видевшего деревья и цветы Хили-ли без малого полвека назад, созвучны моему чувству цвета. Но по части странности (не без элемента прекрасного) июльская и августовская растительность в загадочной антарктической стране превосходит все, известное человеку в мире флоры. Представьте на мгновение, какое влияние оказывают на растения тепло и влага, плодородная почва и полное отсутствие солнечного света! С середины до конца южнополярной зимы растительность там, хотя и пышная, остается бесцветной, то есть практически белого цвета, хотя при внимательном рассмотрении можно различить бледнейшие оттенки тонов – главным образом, светло-серый и светло-кремовый. Трава в Хили-ли – возможно, не уникальная по строению, но безусловно, отличная во внешнему виду от любой другой травы – очень мягкая, сочная и густая, но даже в летний период она остается бледно-бледно-зеленой, хотя и ослепительно-блестящей, а зимой становится почти белой. Многие цветы там цветут зимой, но они отличаются друг от друга только формой и ароматом – и все практически бесцветны. Искусственное тепло в сочетании с отсутствием солнечного света производит аналогичный эффект и на фауну Хили-ли: птицы там имеют белоснежное оперение. Но летнее солнце не вызывает заметных перемен в наружном облике животных – и совершенно никаких в наружном облике птиц.

Теперь я подошел к тому моменту истории Петерса, где могу дать самое естественное объяснение нескольким фактам, описанным По – вернее, Артуром Гордоном Пимом, – которые вызвали больше споров и разговоров, нежели любая другая часть повествования. Будьте любезны, дайте мне вашего По. Вот: По пишет, цитируя дневниковую запись Пима:

«Семнадцатого числа [февраля 1828 года] мы решили более тщательно исследовать колодец с черными гранитными стенами, куда спускались в первый раз». (Как вы помните, это происходило на последнем острове, где они высадились до того, как ветер и океанские течения унесли их дальше на юг. Тогда они скрывались от обитающих на острове дикарей и находились всего в нескольких сотнях миль от Южного полюса.) «Нам запомнилось, что в одной стене была трещина, в которую мы едва заглянули, и сейчас нам хотелось осмотреть ее получше, хотя мы и не очень рассчитывали, что обнаружим там какое-нибудь отверстие. Как и в прошлый раз, мы спустились в колодец без особого труда и принялись внимательно разглядывать, что он собой представляет. Место это было поистине необыкновенное, и мы едва могли поверить в его естественное происхождение». Далее он объясняет, что склоны шахты были совершенно различны – один из мыльного камня, другой из черного мергеля – и видимо, никогда не составляли одно целое. Средняя ширина шахты была футов шестьдесят. Вот снова слова самого Пима: «На расстоянии пятидесяти футов от дна [шахты] начинается их полное соответствие. Обе стены образованы из черного блестящего гранита, и расстояние между ними повсюду постоянно ровно двадцать ярдов». Далее в дневнике говорится, что они обследовали три шахты и что в третьей Петерс обнаружил «ряд странных знаков, словно бы высеченных в мергеле на стене тупиковой галереи». Пим и Петерс предположили, что первый из знаков представляет собой изображение человека, стоящего с вытянутой вперед рукой. Остальные же отдаленно напоминали буквы – по крайней мере, Петерс, как явствует из дневника Пима, «был склонен считать их таковыми, хотя и не имел особых оснований». [Примечание: См. «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима» в любом полном собрании сочинений По.]