Миры Артура Гордона Пима

И затем, попрощавшись с изгнанниками, отряд в шлюпке двинулся в обратный путь – сначала они шли на веслах, но по выходе из Залива Вулканов в открытое море подняли паруса.

Здесь доктор Бейнбридж ненадолго прервал свое повествование, зажег сигару, выпустил клуб дыма, а затем продолжил:

– Вы должны извинить меня за столь подробный рассказ о делах Медозуса и прочих изгнанников. Только благодаря своему такту и терпению я мало-помалу сумел выведать у Петерса факты. Оправданием моему многословию служит то обстоятельство, что из речи Медозуса – судя по всему, полагавшего, что Пиму и Петерсу никогда не позволят покинуть Хили-ли, – мы получаем лучшее представление о географических познаниях и многих других особенностях загадочного, изолированного от внешнего мира народа, нежели из всех прочих источников информации, доступных Петерсу, – народа, несомненно, произошедшего от благородного римского корня. Кроме того, из данной речи становится ясно, каким образом изгнанники впоследствии получили свободу, а следовательно, и возможность помочь своим родным и близким в Хили-ли-сити в период (хоть и короткий), когда население архипелага Хили-ли оказалось под угрозой уничтожения. Похоже, послание Медозуса, вкупе с уроком, извлеченным из похищения Лиламы, заставило короля и советников задуматься о возможном развитии событий в случае, если число изгнанников будет по-прежнему возрастать, наравне с дерзостью и безрассудством последних, а никаких чужестранцев, способных помочь взять верх над ними, рядом не окажется; немалую роль сыграл здесь и Пим, описавший уровень подготовки английских, немецких, французских и американских солдат, достигнутый в странах, где спортивные игры и состязания, аналогичные хилилитским (он в общих чертах рассказал о боксе, крикете и т. д.), никоим образом не запрещаются законом. (Как вы помните, дело происходило в 1828 году.)

Спасательный отряд встречали на герцогской пристани все обитатели дворца, а также многочисленные родственники и друзья Лиламы. Как только прибывшие поведали о подвиге Петерса, он стал героем острова.

В одном отношении хилилиты оказались очень похожими на другие народы. Едва лишь они решили отменить запрет на спортивные игры, прежде наказуемые, как представители всех сословий принялись покровительствовать этим видам спорта, которые мгновенно стали чрезвычайно популярными; и ко всем прочим состязаниям были добавлены соревнования по прыжкам. В то время Петерс показал несколько поистине поразительных трюков. Один из трюков, исполненный на показательных выступлениях в присутствии элиты Хили-ли, состоял в следующем: он прыгал с платформы, поднятой на высоту восьмидесяти футов над землей, хватался за ветку дерева, выступавшую тридцатью футами ниже и чуть поодаль, с нее мгновенно перелетал на другую ветку, двадцатью пять футами ниже, а затем падал на землю. Наблюдателю казалось, будто он прыгает с платформы, на лету задевает одну ветку, потом другую – и сейчас рухнет на землю, переломав все кости. Кульминационный момент наступил, когда Петерс легко приземлился на ноги и спокойно пошел прочь, чтобы приготовиться к своему следующему номеру.

Однако нам следует поторопиться. И прежде чем перейти к более интересным предметам, я сразу поведаю вам о дальнейшей судьбе Апилуса. В детстве он славился своей тягой к знаниям и теперь, когда утратил способность ходить, направил все свои усилия на занятия литературой. Масусалили принял участие в несчастном молодом человеке и поначалу разрешал Апилусу изредка наведываться в свою лабораторию, где читатель уже побывал, а впоследствии сделал своим ассистентом. Петерс и Пим питали к бедняге самые добрые чувства и в доказательство своего сердечного отношения изобрели и смастерили подобие кресла с двумя большими колесами и одним маленьким, на котором инвалид мог свободно раскатывать по городу – причем практически с той же скоростью, с какой в прошлом ходил пешком. Согласно последним слухам о нем, дошедшим до Петерса, он взялся писать историю Хили-ли, начиная от заселения острова и вплоть до 1828 года. Да, кстати, одной из самых странных вещей в Хили-ли для Пима и Петерса явилось летоисчисление, казавшееся аналогичным нашему. Однако на самом деле оно отличалось от нашего, хотя Петерс и настаивает на обратном: мы ведем летоисчисление по григорианскому календарю, а хилилиты вели по юлианскому. Таким образом хилилитский календарь отставал от нашего примерно на одиннадцать дней – каковую разницу Петерс при данных обстоятельствах запросто мог не заметить.

Через несколько недель после спасения Лиламы они с Пимом поженились, по хилилитскому обряду. Церемония бракосочетания прошла очень тихо и скромно. Думаю, отсутствие пышных торжеств объяснялось традициями Хили-ли; к тому же, возможно, прискорбный случай с Апилусом не позволял устроить веселое празднество, ибо пострадавший тогда еще находился в крайне тяжелом состоянии.