Миры двоедушия. Эхо голодного хаоса

Если бы я задалась подобной целью, то могла бы опозорить мачеху на всю страну. И даже отправить в тюрьму за жестокое обращение. Могла бы раскрыть местоположение тайной Психушки для светских «отбросов».

Хотя… неизвестно, кто за ней стоит. И не факт, что слова тринадцатилетней «сумасшедшей» приняли бы во внимание.

Но, наверное, я всё равно бы попыталась.

Если бы не кузина.

Не желала ей жизни без матери. Мне ли не знать, как это больно.

Единственный человек, которого самовлюблённая Жаба обожает настолько же сильно, насколько и себя, — Лита. И это взаимно.

Часто люди не видят дальше собственного носа. А из-за раздутого до беспредела эго недооценивают окружающих.

Кобра и помыслить не могла, какая у меня началась жизнь, какова моя истинная суть… Что отныне — любые границы стёрты.

Иронично, но именно благодаря «заботливой» родственнице мою энергию смог отчётливо почувствовать Дориус. Я выплеснула слишком много эмоций, рыдая, с огромным трудом балансируя на рубеже отчаяния и веры. Искренне желая, чтобы замшелые стены психушки рассыпались.

Так и произошло. Они утратили материальность.

Это состояние и поспособствовало началу раннего пробуждения частицы Рувигрэ во мне.

Так что… Желая самоутвердиться на том, кто не способен ответить, Жанетта Лукреция случайно сотворила добро, придала сил отныне не беззащитному ребёнку.

Некая инверсия поговорки о благих намерениях и дороге в Ад.

* * *

— Цок-цок-цок…

Стук тончайших итальянских шпилек, чудом удерживающих грузно-неуклюжую наездницу, был слышен за версту.

Дверь в мою палату с грохотом железного затвора и звоном драгоценностей распахнулась, впуская пыль обшарпанного коридора и сладко-приторный аромат любимых Жабьих духов.

Я стояла посреди неуютной «камеры» наготове, специально поплотнее обмотав голову наволочкой, чтобы наличие копны под ней не слишком бросалось в глаза. И была возможность припрятать дорогой сердцу трофей, служивший мне несколько дней расчёской, — маленькую пряжку с двумя зубчиками.

Платье, в котором приехала месяц назад, вернули только перед приходом «Королевы». Мятое, пропахшее плесенью и тиной, в серых разводах. Зато сухое. До этого — ничего больше двух комплектов полосатой бело-синей формы мне не полагалось.

— Ну здравствуй, дорогая! Нер-р-ряха, — язвительно выдавила Гадюка, предварительно измерив сверху вниз и обратно недовольным взглядом. — Прикрой этот позор, Инопланетянка! — брезгливо бросила мне под ноги скомканный клетчатый платок.

Я стремительно подобрала «щедрый» дар, мысленно благодаря Вселенную за то, что Мегера не попыталась стащить с меня маскировку и полюбоваться плодами своего парикмахерского перформанса… И так же стремительно натянула дорогую ткань поверх ветхой.

Плевать на ядовитый тон!

Плевать на чванную грязь!

Глядя, как Мастер орудует топорами в форме бумерангов, я вдруг поняла, что даже в призрачных искажённых мирах действует закон кармы.

Всё подчинено отражению.

И однажды Миссис Голдсвамп посмотрит на себя настоящую, получит назад отправленное в мою сторону.

Так что сейчас мне просто хотелось поскорее на официальную свободу. Подальше от крыс, продажных санитаров и убогих растрескавшихся стен.

Конечно, в «безопасные» часы мы путешествовали с Брутеусом далеко за пределами готического замка. И с определённого момента я повадилась гулять ночами по ужасающим комнатам. Но ради сохранения «примерного» образа поведения приходилось возвращаться строго по времени.

Мегера же ликовала, искренне считая, будто сослала меня в заточение на месяц. Ведь во избежание позора, мне не давали покидать палату, только приносили скудную еду и таблетки.

Если бы не межпространственные приключения и друзья, в подобной обстановке можно было бы действительно свихнуться.

Щедро выделенные скучные книги о послушании, психоделичные тесты Роршаха, пара чистых тетрадных листов и несколько графитных мелков — стали максимумом моих предполагаемых развлечений в её ехидных глазах, очернённых гнилью бездушия.

Чтобы стать сильной и выжить в «золотом болоте», мне пришлось освоить мастерство двоедушия — ложь, игру, притворство, лицемерие.

В Голдсвамп-мэнор вернулась уже не та ранимая девочка. Теперь я была не одна. И знала, что рождена для чего-то большего… Оставалось только повзрослеть физически.

«Я — не сумасшедшая!» — отныне уверенно скандировал внутренний голос.

* * *

Никто из знакомых, естественно, не узнал о моём проживании в замшелом замке Графа Дракулы, во избежание тётушкиного позора. Мне было строго-настрого запрещено хоть кому-то рассказывать о месячном «профилактическом туре» в страну смирительных рубах и растрескавшихся стен. А сотрудникам и таинственному владельцу Психлечебницы — повторно заткнуты рты зелёными, приятно шуршащими бумажками.

Мини-эпилог

В моменты, когда в душе наступит ночь, вспоминайте, что…

Каждый из нас является исключительной частичкой непостижимой Вселенной, имеет свою, особую роль в её многогранной структуре.