Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая тропа войны. Небесные киты Измаила

Зная, что законы клана сейчас на его стороне, Эзкр не обратил на негодование капитана никакого внимания. Он лишь сплюнул и сказал:

— Махать кинжалом любой дурак может. Я хочу посмотреть, чего этот Грин стоит наверху. Пройтись по рее — лучший способ узнать, какого цвета у него кровь.

Грин подумал, что как там кровь, он не знает, а по коже мурашки точно уже побежали. Вы прекрасно сможете рассмотреть цвет моей крови, когда я упаду — она разбрызгается отсюда до горизонта!

Землянин спросил у Мирана, может ли он на несколько минут удалиться за занавеску, чтобы обратиться к своим богам с просьбой об удаче. Миран кивнул, тогда Грин опустился на колени и приказал Арме отвязать один край тента. Когда она таким образом обеспечила Грину некоторое уединение, он протянул Арме длинный кусок ткани, из которого сворачивали тюрбан, и сказал, чтобы она вышла. Арма посмотрела с недоумением, но, когда Грин объяснил, что ей надо будет делать, она улыбнулась и поцеловала его.

— Ты очень умный, Алан. Я была права, когда предпочла тебя всем остальным мужчинам — я выбрала самого лучшего.

— Прибереги свои похвалы на потом, когда мы увидим, сработает ли это, — ответил Грин. — Иди к печке и делай, как я сказал. Если кто-нибудь примется спрашивать, зачем ты это делаешь, говори, что этого требует моя религия. Боги, — сказал он, когда Арма нырнула под край тента, — зачастую бывают очень кстати. Если бы они не существовали, их следовало бы выдумать.

Арма приостановилась и обернулась с выражением обожания на лице:

— Ах, Алан, это одна из тех вещей, за которые я тебя особенно люблю! Ты так остроумно говоришь! Так умно и в то же время почти богохульно!

Грин пожал плечами, сделав вид, что комплименты Армы ничуть его не затрагивают.

Минуту спустя Арма вернулась с тюрбаном, в который было завернуто что-то мягкое, но тяжелое. Через две минуты Грин вышел из-за тента. На нем был тюрбан, набедренная повязка и кожаный ремень с прицепленным к нему кинжалом. Не произнеся ни слова, Алан принялся карабкаться по веревочной лестнице, свисавшей с ближайшей мачты. Следом за ним поднялся Эзкр.

Арма и дети попытались подбодрить его. Двое старших мальчишек, сыновья герцога, кричали, чтобы он перерезал горло этому Эзкру, а если его, Грина, все — таки убьют, они отомстят за него, когда вырастут, а может даже раньше. Даже белокурая служанка Инзах всплакнула. Грин приободрился — приятно знать, что кто-то о тебе беспокоится. А еще больше его поддерживала мысль о том, что он обязан выжить — чтобы эта женщина с детьми не попала в беду.

Тем не менее Грин чувствовал, что его наскоро мобилизованное мужество испаряется с каждым шагом, ведущим вверх. Здесь было слишком высоко, а до лежащей внизу палубы — слишком далеко. Корабль становился все меньше и меньше, а люди сделались куклами с обращенными вверх белыми лицами, которые вскоре превратились в размытые пятна. В снастях завывал ветер, и мачты, казавшиеся у основания такими прочными и устойчивыми, стали теперь хрупкими и принялись раскачиваться.

— Чтобы стать матросом и войти в клан Эффеникан, нужно крепкое нутро, — сказал Эзкр. — Оно у тебя есть, Грин?

— Есть, но если меня замутит, то я его потеряю, и ты об этом пожалеешь — ты-то идешь ниже меня, — пробормотал себе под нос Грин.

Наконец после бесконечного подъема к самым облакам Грин добрался до верхней реи. Если о мачте он думал, что та тонкая и гибкая, то рея показалась ему зубочисткой, подвешенной над пропастью. А ему полагалось пройти до самого конца этой зубочистки, а потом повернуть и вернуться обратно.

— Если ты не трус, то ты сейчас встанешь и пройдешь по ней, — подал голос Эзкр.

— И переломаю себе кости о перекладины и об камни внизу, — ответил Грин, не сообщая, впрочем, озадаченному матросу, что он намерен делать. Он сел на рею, обхватил ее ногами и таким образом принялся продвигаться вперед. На середине пути он решился притормозить и бросить взгляд вниз. Одного взгляда оказалось более чем достаточно. Все бы ничего, но эта твердая, поросшая травой земля примерно в миле прямо под ним, и несущаяся навстречу степь, и эти вращающиеся колеса...

— Шевелись! — заорал Эзкр.

Грин повернул голову и непочтительно сообщил матросу, куда он может засунуть себе эту рею и весь корабль — если, конечно, сумеет.

Смуглое лицо Эзкра залила краска гнева. Он встал на рею и двинулся вперед. Глаза Грина изумленно расширились. Этот человек действительно был способен пройти по рее!

Но, не дойдя до Грина несколько шагов, матрос остановился.

— Ну нет. Ты стараешься разозлить меня, чтобы я сцепился с тобой сейчас, когда ты крепко держишься и можешь столкнуть меня. Я не сделаю такой глупости. Это тебе придется попытаться пройти мимо меня.

Эзкр повернулся, почти беззаботно направился обратно к мачте, оперся спиной и принялся ждать.

— Ты должен дойти до самого конца, — повторил матрос. — Иначе будет считаться, что ты не выдержал испытания, даже если ты пройдешь мимо меня, — если, конечно, сумеешь.