Миры И.А. Ильфа и Е.П. Петрова. Очерки вербализованной повседневности

Столь экзотическое для советской критики определение жанра и возвышает, и обязывает авторов. В европейском романе плут — «форейтор нового класса» и «действительно положительный тип на фоне разложения старого режима». «Но когда вы берете советскую действительность и спрашиваете себя, в каком отношении к советской действительности может находиться талантливый плут, то вы получите, конечно, совсем другой ответ. В самом деле, там — разлагающееся общество и на почве этого — юркий зародыш нового общества. Здесь — гигантское зарождение нового быта, и на почве его юркая индивидуальность может быть только микробом разложения».

А потому заключение статьи фактически превращается в программу суда над героем и, видимо, в программирование финала «Золотого теленка»: «На авторах лежит большая ответственность.

Оставить Бендера так, как они его оставили, — это значит не разрешить поставленной ими проблемы. Сделать Бендера обывателем — это значит насиловать его силу и ум.

Думаю, что оказаться ему строителем нового будущего очень и очень трудно, хотя при гигантской очищающей силе революционного огня подобные факты и возможны.

Оставить его плутом и повести дальше по пути разрушительного авантюризма — значит превратить его окончательно в бандита, в своеобразного беса, опасно вертящегося под ногами у строительства жизни. Дальнейшее сочувствие к такому типу явится уже элементом анархическим.

В такой позиции оставляют в конце романа авторы своего героя, который рос в их руках постепенно в слишком большую величину.

Может быть, это окажется удачей, а может быть, это окажется наказанием за то, что авторы дали очень ловкому плуту вращаться в нереальном мире, где только обыватели без строителей. В жизни этого нет! Это — только художественный прием, который немного фальшивит. В результате стерлись пропорции и даровитый Бендер вырос в героя».

Луначарский давал советы авторам романа. Отсюда следовало, что коль авторы заинтересованы в авторитетной поддержке, необходимо и к советам прислушаться.

Поэтика сюжета в свете текстологии: от «Великого комбинатора» к «Золотому теленку»

Сюжет в обоих романах дилогии, как уже говорилось, построен на странствии плутов. В «Двенадцати стульях» Бендер в сопровождении Воробьянинова и соперничая с карикатурным антагонистом Востриковым ищет дореволюционное сокровище — клад, спрятанный в гамбсовском стуле; в «Золотом теленке» Бендер в сопровождении Балаганова, Паниковского, Козлевича ищет нэпмановское сокровище: шантажирует подпольного махинатора Корейко и вымогает у него миллион. В «Двенадцати стульях» поэтика пространства определяется перемещением персонажей по траектории: «уездный город N» — Старгород — Москва — странствия — Москва. В «Золотом теленке» сюжет завязывается в провинциальном городе Арбатове, откуда Бендер со свитой на машине добирается в Черноморск (1-я часть). В «Двенадцати стульях» центральная 2-я часть отведена под столичные приключения, в «Золотом теленке» — под черноморские. Здесь происходит борьба Бендера с достойным антагонистом, которая заканчивается бегством Корейко из Черноморска. В 3-й части Бендер, растеряв спутников, продолжает преследование, настигает противника в Казахстане на эпохальном строительстве новой железной дороги, затем — уже с деньгами — скитается по СССР. Заехав в Москву, возвращается в Черноморск и, наконец, в финале по замерзшей реке Днестр неудачно пытается перейти румынскую границу. Получается траектория: Арбатов — путь в Черноморск — Черноморск — путь в Казахстан — Москва — Черноморск — румынская граница на реке Днестр. Таким образом, в «Золотом теленке» география действия даже более впечатляющая, чем в первом романе, однако построена она по аналогичным правилам.

В «Двенадцати стульях» поэтика времени определяется четким следованием газетному календарю: апрель-октябрь 1927 года. На первый взгляд может показаться, что в «Золотом теленке» календарная схема выдержана столь же четко: поздняя весна / начало лета 1930 года — начало 1931 года. Однако на самом деле — все сложнее: во втором романе четкость календарной схемы — мнимая, имитирующая поэтику первого романа. Четкость, детерминированная сюжетными требованиями дилогии, а не замыслом «Золотого теленка».

Прежде всего, это относится к 1-й части романа — «Экипаж Антилопы». Согласно сюжетному календарю действие здесь разворачивается в 1930 году, но ведь 1-ю часть «Золотого теленка» — под заглавием «Великий комбинатор» — перебелили еще в августе 1929 года. И коль скоро замысел «Золотого теленка» был оформлен в идеологической ситуации «после “Головокружения от успехов”», необходимо разделить — в свете текстологии — два смысловых слоя 1 — й части романа: то, что было написано к 1929 году, и то, что было написано к 1931-му.

Две редакции первой части

Определяя различия двух редакций, необходимо сразу констатировать: сюжет 1-й части был готов еще в редакции «Великого комбинатора».