Миры Осма. Безмятежность теней

По сигналу советника палач сильным ударом выбил высокую подставку из-под ног вора. Петля резко затянулась. Руки злодея, будто бы он мог ослабить сдавившую шею петлю, инстинктивно схватились за верёвку. Внезапно приближение смерти не понравилось Васпу, и он предпринял последнюю попытку спастись. А потому довольно долго дёргался на потеху ревущей от удовольствия толпе. Танец смерти, исполняемый висельником, ожидаемо позабавил зрителей. Но вот руки присоединились к безвольно покачивающемуся в петле телу, синие глаза стали огромными, а язык полез наружу, выталкивая стекавшую по бороде слюну.

— Правосудие свершилось! — пафосно подытожил Недомерок.

С этими словами советник Флер да Ламут, неспешно, с неизменно заносчивым видом, покинул помост. Горожане продолжали веселиться, кривлялись и проклинали злодеев. А вора уже накрыла тьма. Он осознал, что шагнул на тёмную сторону. Боль от удушья, тщетное желание спастись и даже последние мысли о смерти — всё это растворилось в мрачной пустоте.

Глава первая. Работяга Аск

Глава первая

Работяга Аск

Риц. Агрия. День первый

В южной части небольшого, окружённого садами и полями городка, пропели первые петухи. На узких улочках начали появляться усталые, плохо одетые люди. Он был одним из них.

Выйдя за двери, темноволосый юноша потянулся и привычным взглядом окинул небо. Ни облачка. Занималась заря. Воздух был по-утреннему свеж. На улицах, обнажая идеально подогнанные, всех цветов и размеров камни мостовой, таял снег.

Он не мог предвидеть, что этот первый, так похожий на множество других дней в его неприметной жизни, весенний день станет совершенно особенным. Его ждала точка невозврата, а он, погружённый в свои невесёлые мысли, беспечно шагал по едва проснувшимся улицам города. Только такие же работяги, как он сам, уныло брели рядом. Они выходили до первых лучей солнца, чтобы успеть на рыночную площадь. Спешили к ратуше, надеясь первыми встретить мастеров, торговцев, слуг, и вообще всех, пришедших нанять себе временного помощника. Если бы такое было возможно, они бы ещё ночью приходили туда, в надежде на гарантированную подработку. Те, кто имел постоянное место работы или службы, ещё спали спокойным сном, а этим беднякам, к которым принадлежал и он сам, не спалось. Их терзало беспокойство и неопределённость, а многих голод и страх.

Прошлой весной юноша в латаной накидке и рванных башмаках пришёл сюда с братом и друзьями в поисках лучшей жизни. Им, видевшим город лишь со стороны ярмарок и лавочников, представлялось простым делом разбогатеть и стать одним из тех красиво одетых щёголей, что разгуливали на площади с полными монет кошелями. Те беззаботно улыбались, мило беседовали и покупали себе всё, что им понравится. Да, порой они замечали и тех, кто, например, таскал камни, перекладывая мостовую, или тех, кто замешивал раствор для ремонта городской стены, и конечно же тех, кто подыхал в лохмотьях за стенами города. Эти улыбались редко, а на их осунувшихся лицах лежала печать тяжёлого труда, забот и лишений. Для них даже кружка отвратного, дешёвого пойла, по хитрости тавернщика именуемого вином или элем, могла стать поводом для радости. Однако для сельских романтиков эти работяги, а тем более потерянные, являлись просто неудачниками, — теми, кто не сумел или не захотел жить красиво. Сами они были полны энтузиазма, хотели и верили, что сумеют. Иллюзии развеялись довольно быстро. Монет, полученных за различную работу, а работали они много, хватало на малое. Брат с друзьями, не выдержав крушения надежд и испытаний городской беднотой, вернулись к привычной сельской жизни. Но не он, только не он. Сила воли у этого крепыша граничила с непомерным, глупым упрямством, и он остался. С самого детства все поняли, что такого себе на уме мальчишку, когда он вбил себе чего в голову, переломить невозможно. Не даром его здесь поначалу издевательски прозвали Ослом. Агрийский осёл, если заупрямится, никакой плетью или палкой не сдвинешь с места. Именно поэтому многие торговцы предпочитали волов. Те хоть медлительнее, дороже, но намного надёжнее. Вообще многим нищебродам здесь давали обидные прозвища. Это отражало степень неуважения к их персонам. Осёл было достаточно терпимым из всех. Тем более, что он и сам порой осознавал, что в своём настойчивом, глупом стремлении разбогатеть, сильно походил на это упрямое животное.