Миры Пола Андерсона. Том 10

Слишком ошеломленная, чтобы рыдать, она ответила:

— Но ведь я только хотела, чтобы ты остался со мной… Мне был никто не нужен… кроме тебя.

Ее голос, что был всегда таким милым, теперь звучал глухо и сдавленно.

Нож выпал у Хьялти из рук. Он замер на мгновение, осознав, к своему ужасу, что страх за конунга и собратьев по оружию превратили его в берсерка. Нагнувшись, он подобрал нож, чувствуя, что тот скоро снова понадобится, и вложил его в ножны, даже не стерев кровь.

— Никто не в состоянии думать обо всем сразу, — сказал он печально.

Хьялти попытался было поцеловать девушку, но та отпрянула в ужасе. А в Лейдре… в Лейдре все спали, ни о чем не подозревая. Воин вскочил в седло и поскакал прочь.

Вражеская дружина продвигалась довольно быстро и была уже далеко впереди него. Хьялти мчался, не разбирая дороги. Ветер ревел в ушах, проникая в легкие и кровь. Сполохи северного сияния словно бы заполнили его череп. Он вспомнил, что надо сделать крюк, чтобы остаться не замеченным врагами, или, того хуже, той воплощенной ночью, что шла с ними. Он добрался до частокола, окружавшего кварталы Лейдры, не потратив ни минуты попусту. Тут его конь пал замертво от бешеной скачки.

Ловко спрыгнув и перевернувшись через голову, он вскочил на ноги и закричал в небеса:

— Прими эту жертву, если желаешь!

Миновав дремлющую у ворот стражу, он вихрем помчался по переулкам Лейдры к ярко освещенным королевским палатам. Здесь он, подхватив головню среди тускло мерцавших угольков кострища, разворошил их так, что языки пламени взметнулись вверх, и закричал о приближении неприятеля.

Затем, выбежав за порог, бросился к другим домам города, призывая всех, кто приносил клятву верности конунгу Хрольфу, подняться и взяться за оружие. Старая песня о Бьярки вкладывает в его уста такие слова:

Гей, ратоборцы! В беде повелитель!
Каждый, кто конунгу друг и державе,
знай, что настала страда для схватки!
Хрольф, запасай понадежней оружье:
с моря подходят вражии рати,
град окружив, ощетинясь клинками.
Подать от Скульд, твоей сводной сестрицы,
злата в палатах твоих не умножит,
но возродит среди Скъёльдунгов распрю.
Знай, что пришел сюда Хьёрвард-предатель
силою трон захватить и державу.
Но не страшит нас ни смерть, ни увечье, —
только б отмстить бессердечной гадюке.
Знатные мужи! Иль забыли обеты,
что вы давали, от меда хмелея!
С яростью шквала долг верности Хрольфу
в битве заплатим: дарил он дружине
кольца, героев одаривал златом.
Бейтесь мечами, что вам даровал он,
в шлемах, в кольчугах, подаренных Хрольфом.
Выше щиты, ибо в схватке суровой,
братья, пора отслужить за подарки!
Мужеством конунгу, даны, воздайте!
Минули пиршества в пышных палатах,
где мы за здравие рог подымали,
где похвальбою полнились речи,
больше, Чем столы медом и брашном.
Вспомним любовные игры в палатах,
лица подруг, когда мы им дарили
дар королевский — пестрые платья.
Нынче оставьте подруг! Ибо Хрольфу
Хильды суровые игры потребней.
Бейтесь с врагом вы за жизнь господина
и за свою, не жалея ударов!
Трусам — не место, лишь тот, кто пощады
у топора и стрелы не попросит
и не сморгнет пред холодным железом —
истинный воин пусть выйдет для схватки.
Лучших бойцов, что верны господину,
в битву ведет лучший конунг в Мидгарде.
Сомкнутым строем, щиты поднимая,
выставив копья, сжимая секиры,
ринутся даны в кровавую сечу.
Мы не отступим пред полчищем вражьим.
Стыд и позор тому ратоборцу,
что раболепствует перед удачей!