Миры Пола Андерсона. Том 4

Так с какой же стати он сам — Ханно, Луго, Кадок, Жак Лейси, Уильям Сойер, Джек Таррант, человек тысячи имен — ведет себя столь неосмотрительно? Яснее ясного, что спасти фермеров не удастся, нечего и пытаться. Все равно они уйдут в небытие, как бесконечное множество других до них и бесконечное множество после них, так было и так будет во веки веков. История размелет их в пыль и выплюнет прочь, и не останется от них ни малейшего следа, словно их и вовсе на свете не было — лишь считанные единицы оставят по себе хоть какую-то память. Быть может, христиане правы, и человечество не стоит лучшего — а может, такова изначальная природа вещей.

Намерения Тарранта были вполне практичны. Он не сумел бы прожить так долго, если бы при малейшей опасности прятал голову под подушку. Наоборот, столетия выучили его быть всегда начеку, чтобы знать, в какую сторону отскочить, когда упадет меч. Сегодня он собирался лишь понаблюдать с безопасного расстояния: если вдруг у индейцев вспыхнет жажда вырезать за компанию и его отряд — можно попытаться отговорить их, пока ситуация не вышла из-под контроля, заручившись поддержкой Перегрино, а то и самого Кванаха. А завтра же утром надо пускаться в обратный путь в Санта-Фе.

Вождь грозно возвышался у домика, держа на плече боевой топор с длинной рукояткой. Кровавый свет факелов играл на его рельефном от боевой раскраски лице, на бугристых мускулах, на рогатом головном уборе, то вспыхивая, то угасая, будто Кванах был порождением ада. Воины были видны менее отчетливо и казались просто сгущениями тьмы: они роились, сталкивались друг с другом, что-то визгливо выкрикивали, размахивая головнями, будто боевыми флагами. Скво выплясывали вместе с ними, сжимая в руках ножи и заостренные палки.

Пространство перед дырой на месте двери оставалось свободным. Индейцы выволокли из дома и бросили на пороге трупы трех мужчин. У одного, по виду янки, рука была в лубках; кто-то в боевом запале перерезал ему горло, прежде чем подумал о развлечениях. У негра из рваной дыры в спине торчали обломки ребер. Третий вроде был мексиканцем, хотя в бою его так искромсали, что наверняка сказать было невозможно; этот явно погиб сражаясь.

Мертвым еще повезло. Две скво крепко держали мальчонку и совсем маленькую девочку, потерявшую голову от страха и визжащую изо всех сил. У стены оцепенело и потерянно, словно из него вынули все кости, сидел рослый мужчина. Голова у него была разбита, кровь пропитала волосы и капала на землю. Двое воинов вцепились в руки молодой женщины, а та извивалась, пиналась, осыпала их проклятиями и взывала к своему богу.

Из толпы выбрался человек. Факел на мгновение озарил его лицо, и Таррант узнал Вахаумау. Чтобы освободить руки, команч перекинул винтовку на ремне через плечо. В правой руке он сжимал нож, а левой с громким смехом ухватил женщину за ворот и вспорол платье одним движением сверху вниз. Ткань разошлась, забелело тело, сверкнули яркие бусины капель крови. Двое державших женщину индейцев повалили ее на спину, а Вахаумау начал возиться со своими кожаными брюками. Белый пленник, будто очнувшись от забытья, с хриплым криком попытался вскочить, но краснокожий двинул его прикладом в живот, и мужчина согнулся пополам, сотрясаемый рвотными спазмами.

Эхом ему откликнулся львиный рык — из-за дома вихрем вылетел Руфус, размахивая кольтом. Крюк со свистом разил направо и налево. Двое индейцев отлетели в стороны с искромсанными лицами. Вот он уже рядом с женщиной; державшие ее воины вскочили — он уложил одного выстрелом в лоб, второму крюком вырвал глаз, и тот, обезумев от боли, с воплем отпрянул. Вахаумау получил ботинком в пах и рухнул, скорчившись, у ног белого гиганта. Попытался не выдать боли, но это оказалось свыше его сил, и с губ поневоле сорвался стон.

При свете факелов борода Руфуса полыхала, будто и сама была чистым огнем. Поставив ноги по обе стороны от женщины, подавшись вперед и чуточку покачиваясь, гигант выставил перед собой оружие. Он был пьян до синевы, но кольт в руке был незыблем, как скала.

— Ладно, — проревел Руфус, — но только кто из вас, грязные свиньи, шелохнется, я его мигом уложу. Значит, сейчас вы ее отпустите, и…

Вахаумау наконец-то смог разогнуться и перекатиться на живот. Руфус не видел его — слишком уж много противников было впереди и по бокам.

— Берегись! — словно со стороны услышал Таррант собственный вопль.

Увы, предупреждение потонуло в криках индейцев. Вахаумау сорвал винтовку с плеча и выстрелил лежа. Руфус дернулся и качнулся назад, револьвер упал наземь. Вахаумау выстрелил снова — Руфус начал крениться и вдруг рухнул, всем весом навалившись на женщину и прижав ее к земле.

Обезумевший Таррант рвался к другу, прокладывая дорогу локтями, расшвыривая индейцев в стороны. Выскочив на открытое место, он упал возле Руфуса на колени.

— О sodalis, amice perennis…[40]