Миры Пон Джун-хо. Культовый режиссер и его работы

Важно не только то, кто говорит или слышит, но то, как эти слова преподносятся. Фильм начинается и завершается мотивом коммуникации. Представители высшего класса не знают, что говорят и о чем думают люди из низшего. В противовес этому, представители низшего класса слышат случайно оброненные высшими слова, потому что оказываются поблизости или подслушивают то, что не предназначено для их ушей, потому что в этот момент прячутся под столом. Так или иначе, они слышат и знают, о чем думают люди из высшего класса. Эти слова накапливаются без возможности высказаться в ответ, и в тот момент, когда задевают за живое классовую гордость, происходит трагический инцидент, как это было во время праздника в саду.

Пон:

В итоге происходит взрыв. В сцене разговора на диване, который подслушивают под ним, наиболее важен кадр с Ки-тхэком. Расстояние камеры, атмосфера, которую создает музыка. В этой сцене любопытно обратить внимание, в какие моменты громкость музыки увеличивается. Музыкальный поток фокусируется на психологическом состоянии Ки-тхэка, на напряжении, которое тот испытывает. Такие вещи постепенно накапливаются. Ён-гё, сидящая сзади и запрокинувшая босые ноги на спинку переднего кресла, вдруг зажимает нос и открывает окно, всем своим видом показывая, что в машине воняет. Когда Ки-тхэк и Тон-ик были в индейских роучах, Тон-ик впервые позволяет себе более-менее открытое злоупотребление властью: «Вам же все равно заплатят сверхурочные?» Прежде чем происходит взрыв, увеличивается давление. И этот процесс имеет место в фильме, а музыка Чон Джэ-иля помогает его ощутить.

Ли:

В ночь до инцидента был сильнейший дождь, который две семьи пережили совершенно по-разному. Богатая радовалась ливню. Ён-гё даже говорит, что благодаря дождю небо ясное, а воздух чистейший.

Пон:

Проклятие сменилось благодатью.

Ли:

Представители высшего класса, живущие наверху, рады дождю. Чего не скажешь о низшем классе из низины. Они потеряли свои дома и вынуждены ночевать в спортивном зале.

Пон:

Ведь и у Ён-гё не было злого умысла. Она просто радуется своему празднику. Более того, в ее доме качественная водосточная система. На газоне не накапливаются лужи, а маленький сынишка радуется дождю, капающему на тент. Он ведь беззаботный ребенок. Но приглядитесь к сцене в машине, камера сфокусирована не на Ён-гё, оживленно болтающей по телефону, а на лице Ки-тхэка. Этот кадр был построен именно таким образом, потому что Сон Кан-хо сонбэ умеет удивительно тонко работать с мимикой. Я сегодня уже упоминал истерию и страх, которые лежат в основе общества, и в этих эпизодах мы можем увидеть их материальный облик. Ни у Ён-гё, сидевшей на заднем сидении, ни у Тон-ика, с высоты дивана обсуждавшего людей в метро, нет злого умысла. Но тем не менее своими словами, острыми как лезвие бритвы, они продолжали наносить раны и причинять невыносимую боль сердцу слушающего. И это самое страшное.

Ли:

Хочу задать еще вопрос о Тон-ике. Директор Пак, то есть Тон-ик, терпеть не может, когда люди не знают свое место, и здесь он подразумевает границу между классами. Тон-ик говорит, что Ки-тхэк будто вот-вот перейдет эту черту, но в итоге не переходит. Но затем добавляет: «Зато его запах переходит все границы». Его возмущение по поводу нарушенных границ наиболее ярко проявляется, когда Ки-тхэк дважды спрашивает у него: «Но вы ведь любите свою жену?» Почему именно эти слова так задевают Тон-ика?

Пон:

Потому что это абсолютное нарушение границ. Обязательно ли в тот момент Ки-тхэку нужно было, как бы поддразнивая, спрашивать: «Но вы же все равно любите ее?» В этот момент Ки-тхэк явно переусердствовал. План по внедрению в особняк сработал, и он слегка на подъеме. И в этот момент камера впервые оборачивается на девяносто градусов. До этого кадры были четко отделены, но в этот момент она делает панорамирование и появляется моя любимая левая сторона лица Ли Сон-гюна. Реакция директора Пак очень любопытная. Он говорит: «Да, будем считать, что это любовь»[84]. Когда они были в индейских головных уборах, Ки-тхэк язвительно задирает его: «Но что поделаешь. Вы же любите свою жену»[85]. На что директор Пак отвечает откровенным злоупотреблением властью. Мол, ты сейчас находишься здесь и за деньги выполняешь работу, поэтому заткнись и сконцентрируйся на деле. Их диалог, когда они, в индейских роучах, смотрят друг другу в глаза – последний момент перед финальным взрывом. Оба актера были очень сосредоточены во время съемок той сцены. Наблюдать вживую ансамблевую игру, когда Ки-тхэк спрашивает о любви, сперва в машине, несущейся сквозь дождь, затем в индейских головных уборах, было потрясающе.

Ли: