Миры Роджера Желязны. Том 17

— Когда прибудете в Рим, передайте его святейшеству: я плюю и на него самого и на то, что этот недоумок отлучил меня от церкви. С тех пор как чудотворная икона оказалась в моих руках, мне чихать на папское благословение.

— Вы хо-хотите, чтобы я передал ему э-это? — промямлил Мак.

— Слово в слово.

— Непременно передам, если мне посчастливится повидаться с его святейшеством.

— Не прикидывайтесь дурачком. Меня не проведете. Как ни таитесь, все равно я проведал, что вы посланник римской курии.

— Позвольте возразить, ваша светлость, — сказал Мак. — Я не имею никакого отношения к папе. Я представляю совсем другие интересы.

— Так вы в самом деле не папский лазутчик?

Старец так яростно уставился на него слепыми глазами, что, будь Мак действительно папским лазутчиком, он, возможно, со страху и выдал бы себя.

— Клянусь! Я, можно сказать, совсем наоборот! — вскричал Мак.

Престарелый дож насупил брови и после молчания переспросил:

— «Совсем наоборот»? Ой ли?

— Да, именно! Именно!

— Тогда кого же вы представляете?

— Я полагаю, вы и сами уже догадываетесь, — сказал Мак, решив прибегнуть к подлинно фаустианским обинякам.

— Пожалуй что да! — произнес дож после некоторого размышления. — Вы явились от Зеленой Бороды по прозвищу Безбожник. У него одного нет представителя в крестовом воинстве.

Мак впервые слышал о Зеленой Бороде, но решил попробовать и разыграть эту карту.

— Не буду говорить ни «да», ни «нет». Но будь я действительно его посланцем, что бы вы хотели ему передать через меня?

— Скажите Зеленой Бороде, что мы с радостью приняли бы его в свои ряды, ибо знаем, что он способен сыграть в нашем деле роль, в коей его никто другой заменить не может!

— Думается, хозяина заинтересуют ваши слова… Но в чем эта роль должна состоять?

— Ему следует обрушиться со своими молодцами на Варварский берег не позднее чем через неделю. Вы сумеете вовремя доставить ему сие послание?

— Если потребуется, я на многое способен, — со значительным видом изрек Мак. — Но сначала мне следует знать, зачем надо обрушиться на этот самый Варварский берег.

— Цель яснее ясного. Если пелопоннесские пираты, которыми командует Зеленая Борода, не разгромят пиратов, чьи суда прячутся в тамошних бухтах, то эти головорезы могут помешать осуществлению наших планов.

— Несомненно, — согласился Мак. — А каковы наши планы, к слову сказать?

— Захватить Константинополь, разумеется! Часть франкских крестоносцев мы уже отправили на венецианских галерах на азиатский берег, чем основательно ослабили наш флот. Случись пиратам атаковать наши владения в Далмации, пока мы заняты сражением под стенами Константинополя, и мы окажемся в чрезвычайно затруднительном положении!

Мак кивнул с понимающей улыбкой, но внутри его так и трясло от возбуждения. Выходит, Дандоло вознамерился завоевать Константинополь! Эк хватил старик! Под видом защиты города — взять да и прикарманить его! Хороша защита! Маку вдруг стало ясно, что планам дожа необходимо помешать, и немедленно — лучше случая не представится: он наедине со слепцом, стражники снаружи, в лагере франков царит суматоха… Мак неслышно вынул кинжал из рукава.

— Итак, вы видите, — продолжал Дандоло, — какую судьбу я готовлю этому дивному городу и как далеко заходят мои планы. Однако о моих намерениях никто не должен знать, за вычетом вас и вашего повелителя — Зеленой Бороды.

— Большая честь, что вы посвятили меня в свои планы… — сказал Мак, примериваясь, куда сподручнее вонзить кинжал — в спину или в грудь.

— У Константинополя великое прошлое, — говорил Дандоло. — Но его лучшие дни позади. Из-за глупости и алчности императоров осталась только тень от той могучей державы, что наводила страх на весь мир. Пора открыть новую страницу в истории этой империи. Нет, я не стану самолично править Константинополем. С меня достаточно забот о родной Венеции. Но я посажу на византийский трон своего человека, которому будет велено восстановить прежнее могущество и славу государства. Конец разрушительным войнам — Венеция и обновленная Византия будут союзниками, и весь мир с изумлением увидит, как наступает золотой век процветания торговли и наук.

Рука Мака, занесенная для удара, застыла в воздухе. Только что Дандоло нарисовал картину восстановления былой мощи великого города, который, по его идее, станет раем для ученых и купцов, первым ростком великой будущности человечества.

— А какому Богу будут поклоняться эти греки? — вдруг спросил Мак.

— Хоть я во многом расхожусь с папой, — сказал Дандоло, — однако же я добрый христианин. И юный Алексей поклялся самой торжественной и страшной клятвой, что его подданные вернутся в лоно римской церкви, как только он взойдет на престол. И тогда его святейшество поторопится снять с меня отлучение. Нет, он просто-напросто канонизирует меня, ибо переход сразу такой массы людей в истинную веру — дело небывалое в нашу эпоху!

— Ваша светлость! — воскликнул Мак. — Вы задумали такое святое и прекрасное дело!.. Ваша светлость, да я теперь ваш верный слуга, для вас я сделаю все, что в моих силах!