Миры Уильяма Моррисона. Том 3

Он был единственным в мире бессмертным. Никакие исследователи не додумались до стрихнина в вине и крысиного яды в бутербродах, как недостающих компонентов для бессмертия.

В пятисотый день рождения ему устроили грандиозную вечеринку. Там собрались все сильные мира. Межпланетные государственные деятели и политики разных стран, кроме того, ядерные физики, математики, психологи, самые знаменитые скульпторы и кинозвезды, конструкторы звездолетов и космические пилоты, и еще громадная толпа людей, о которых он никогда и не слышал.

Его жена тоже была с ним… он уже не помнил, четырнадцатая или пятнадцатая? Он просто сбился со счету. Но он хорошо помнил Лоретту. Это была единственная жена, о которой он по-настоящему тосковал.

И когда все собравшиеся подняли бокалы и провозгласили тост: «Долгой вам жизни, Альберт!», он вспомнил, что первой это произнесла она.

Слезы навернулись ему на глаза.

— Я чувствую себя не очень хорошо, — сказал Альберт, в бессмертном сердце которого жила бессмертная боль.

Science Fiction Adventures, 1953 № 7

Г'РИЛЛА

Несмотря на плохое зрение, Рода могла отличить свет от темноты, но это было почти все, что она видела. Поэтому ей казалось, что каждый раз она просыпается посреди ночи. Хотя на самом деле это происходило за час до того, как должен был зазвенеть будильник. Роде вечно в это время нужно было в уборную.

Она спустила ноги с кровати и, спрыгнув на пол, приземлилась на одну из кукол, которые всюду валялись на полу. К счастью это была мягкая кукла, так что Рода соскочила тихонько, без шума, который мог бы разбудить Джорджи. Джорджи было всего три года, и если бы он проснулся, то уж непременно поднял бы папочку с мамочкой, потому что Джорджи не верил, что людям нужно позволять тратить часть жизни на сон. «Джорджи и в туалет не верит», — самодовольно подумала Рода.

По крайней мере, не верит в его необходимость.

Она тихонько прокралась к двери, не потрудившись отыскать шлепанцы. В коридоре было темно, но она прекрасно знала дорогу и не останавливалась, пока не дошла до двери туалета. Ио тут ей пришлось притормозить.

Там что-то происходило. Свет был выключен, но бежала вода, а Рода знала, что мамочка с папочкой никогда, ложась спать, не оставили бы ее не выключенной. Значит, там кто-то был.

Рода приоткрыла дверь и тихонько позвала:

— Мамочка?

Вода перестала бежать. Но там никого не было.

«Странно, — подумала Рода. — Я думаю, мне это все приснилось. Я думаю, что приснилось… Но могу ли я видеть сон, если не сплю? Нужно спросить маму…»

Она все еще размышляла над этим, возвращаясь обратно в комнату и уже не заботясь о том, чтобы не споткнуться о валявшихся на полу кукол. И уже засыпая, она снова услышала бегущую воду. «Это сон, — лениво подумала девочка. — Мамочка говорит, что видеть сны полезно…»

Когда прозвенел будильник, Рода чувствовала себя слишком сонной, чтобы вставать. Мамочка с папочкой тоже хотели спать, но они были взрослыми, так что заставили себя подняться.

К тому же, будильник разбудил и Джорджи, а Джорджи был лучше, чем любое механическое приспособление, если требуется кого-нибудь разбудить. Он вскочил и побежал по дому, сначала вопя, как индеец, а затем как ковбой, и к тому времени, когда он застрелил пятого врага, никто в доме уже не спал. Роде тоже пришлось встать и пойти чистить зубы. При этом она заметила, что стена возле ванны была влажной, словно кто-то уже принял душ.

Когда она вошла на кухню, мамочка уже готовила завтрак. Мамочка была не выспавшейся и когда улыбнулась Роде, улыбка вышла совсем не веселой. Как будто не было никаких причин улыбаться, как будто ей было больно улыбаться. «Тогда почему он а улыбается», — подумала Рода. Ей казалось, что большинство пап и мам делают всякие глупости, но ее мамочка в последнее время перевыполнила по глупостям план.

Она вдруг начинала плакать безо всяких причин, и даже тогда, когда стали приходить эти замечательные подарки от людей, которых Рода вовсе не знала, мамочка не становилась веселее. И когда у Роды были вечеринки по случаю дня рождения, потом Дня Благодарения, а потом Рожественская вечеринка, мамочке они вовсе не нравились. Она притворялась веселой, чтобы Рода была счастлива, но только притворялась, а на самом деле была грустной.