Миша-Мишутка Романов

Жил бы я так не тужил до суда господнего — не получилось. С 81го по стране поползли слухи. Налоги повысились. Затем до 84го было два внеплановых рекрутских набора.

Меня как глухонемого обошли стороной за солдата не посчитали. Произошло это утром. На вздыбленной лошади в деревню примчался управляющий поместьем — уже недели три как помещик со всей семьёй уехал в Москву, а по слухам, и подалее. Ведь после третей волны добровольного перехода на сторону царевича нескольких губерний — названное третьей волной, барин отказался добровольно отправлять челобитную через временную границу — с просьбой поделить половину своей земли как царевичу будет угодно.

Он поверил бравурным маршам Петербурга и закономерно попал в чёрный список.

И вот последние месяцы трясся как березка, на ветру ожидая нового броска Сибирского Волка.

Пошли мы значит в имение, за управляющим не ожидая подлости. Рассказал он, что с севера идёт банда дезертиров из регулярной армии, которые не хотят воевать с царевичем — предпочитая, поживится подальше от линии фронта. Раздали нам ружья барина — он у нас большой охотник до юбок и до охоты. Зарядили мы их кто как.

Еды подали, первача от пуза. Так что когда через пару часов появились монголо-казаки под командой одного юнца с гвардейской выправкой — мы с дуру по ним залп и выдали.

Тринадцать их было — несчастливое число. Юнец пулю схлопотал, а все равно коня положил грамотно, и сразу отстреливаться начал — из револьвера, а одного из монголов сразу за подкреплением послал.

Выстрелили мы ещё пару раз — юнец затих, а один из всадников ужом до его коня дополз, подсумок его раскрыл и бросил в нас три гранаты, две недокинул, а одной двоих наших на куски порвало.

Мы стрелять перестали, протрезвели мигом — такие гранаты были только у войск царевича. Да и казаки эти от волнения видать русский забыли и по-своему между собой стали перекликаться.

А ведь слышали мы рассказы о коллективной ответственности — если рядом с деревней происходило нападение на войска царевича — даже пусть регулярными войсками — а никто из жителей не предупредил, а тем паче способствовал — бомбистами считалась вся деревня.

Побежали все. Дед Семен рядом со мной остановился и жестами мне всё растолковал, потом кинулся далее, а я за ним. Только не успели мы в деревню. Оказалось, монголы эти не одни были, рядом шёл отряд в пятьдесят автоматов, да ещё и с радиостанцией Попова. Конечно тяжеловатая — из первых моделей. Как я узнал, потом выдала в эфир пару десятков сигналов и сломалась. Но и этого оказалось достаточно — началась дикая охота, и первым делом перекрыли все пути.

Семён со своими уже от берега отплывать начал как появился паровой катерок и с кормы у него пулемёт застрочил. Фарш мясной от лодки остался. Я последним из наших прибежал — так что только на околице был, когда катер огонь на деревню перенес, а потом несколько раз ракетами шибанул, затем стали стрелять по убегающим. Короче когда я до своей избы добрался, всё дымом затянуло, и сеновал занялся. Переступил я во дворе через простреленную тушку нашей хавроньи, и поплохело мне. Наша хата на самом берегу — как тростинку её очереди прошли.

Все четверо они лежали в светёлке возле печки — видать, в закутке спрятаться решили. Схватил я полено и, не помня себя, кинулся на тот катерок, что сквозь дым мелькал и кинулся.

Только не судьба мне была на том берегу умереть. В угаре не рассчитал я, оступился, и о своё же полено и приложился головой. Короче когда автоматчики зачистили имение, а потом и деревню — они меня нашли. Угар боя у них прошёл — вот они меня для начальства и оставили согласно инструкции.

Когда доставили в Москву и поняли что я немой — долго плевались.

Но потом к их начальнику отвели, и я ему жестами на перо и бумагу показал, столковались мы — описал ему, всё как было.

Полковник тот в затылке почесал, да и говорит, накладка вышла — по большому говорит счёту вы и невиновны — виноваты барин и управляющий.

А с тобой пишет что делать — отпусти мы тебя, ты опять сдуру с поленом кидаться начнешь. Я ему закивал — да начну, мол, и жестами показываю что, мол, и до самого царя доберусь — горло перережу. Полковник совсем пригорюнился, а потом ответил. Посиди, говорит у меня пока, а если мы твоих сатрапов до границы возьмем, я их так уж и быть к тебе в камеру на одну ночь посажу.

Ну а то, что немой не беда. У нас в РСС в третьем отделе спецрота создаётся сапёрно-деверсионная — поумнеешь, определим тебя туда, там и вашего брата берут.

Посидел денька три подумал да и согласился. Очень хотелось хоть до кого-то мне добраться, чтобы счёты свести за семью мою. Через три недели одиночки пригласил меня полковник к себе и подаёт контракт, я не мог поверить — взглянул вопросительно.

Полковник кивнул — взяли, мол, твоих. Подписал я и повели меня в большую камеру человек на тридцать.