Мишель плачет в супермаркете

Баня была меньше, чем те, в которые мы обычно ходили в Сеуле. Там было три ванны разной температуры – холодная, теплая и горячая, а напротив них – дюжина насадок для душа, где, сидя на миниатюрных пластиковых табуретах, мылись женщины. В дальнем конце были сауна и парилка. Мы с мамой приняли душ, а затем медленно опустились в самую горячую ванну, сев рядом на гладкую синюю плитку. В отгороженном углу три аджуммы в нижнем белье усердно терли своих клиенток. В помещении было тепло и тихо, единственные звуки – непрерывный хлесткий поток воды, струящейся с потолка в холодную ванну, да случайные шлепки ладоней, скребущих голые спины неизвестных женщин.

«Ты бреешь свою боджи-тхоль[47]?» – спросила она.

Я сильно скрестила ноги, умирая от стыда. «Стригу», – ответила я, краснея.

«Не делай этого, – посоветовала она. – Это выглядит распутно».

«Хорошо», – пробормотала я, погружаясь глубже в воду. Я чувствовала, что она с явным неудовольствием смотрит на татуировки, которые я набила, несмотря на ее яростное неодобрение.

«Мне нравится Питер, – сказала мама. – У него нью-йоркский стиль».

Любой, кто действительно жил в Нью-Йорке, не стал бы приписывать Питеру «нью-йоркский стиль». Несмотря на то что он учился в Нью-Йоркском университете, Питеру не хватало жесткости и стремительной напористости, которые жители Западного побережья обычно ассоциируют с особенностями характера человека Восточного побережья. Он был терпелив и нежен. Он уравновешивал меня так же, как мать уравновешивала моего отца, который, как и я, вечно торопился, быстро отказывался от любой задачи при первых же признаках неудачи и делегировал ее другому человеку. Мать имела в виду, что ей понравилось, что Питер уже в начале знакомства доказал, что он порядочный парень.

* * *

«Я приеду, – сказал Питер по телефону. – Как только освобожусь, я отправлюсь к тебе!»

Это был вечер пятницы, и у него была поздняя смена в баре. Солнце садилось, небо розовело. Я направилась к метро и сказала, чтобы он не беспокоился. Он не выйдет из бара раньше двух, и не стоило приезжать на ночь, если я уже утром собиралась отправиться домой на автобусе.

Я села на поезд линии М до Бушвика, где договорилась переночевать у своего друга Грега. Грег играл на барабанах в группе под названием Lvl Up и жил на складе, известном как The Steakhouse Дэвида Блейна, где проходили шоу DIY[48]. У него было пятеро соседей, и все они спали в крошечных спальнях, которые сами же и построили из гипсокартона. Они напомнили мне деревянные хижины, в которых жили Потерянные Мальчики из «Питера Пэна». Я лежала на диване в гостиной в полном оцепенении. Интересно, что думали их матери, когда сюда приезжали, глядя на бытовые условия, в которые ставят себя музыканты ради дешевой аренды и свободы отдаваться своим чуждым условностей увлечениям.

Я вспомнила, как после бани мама предложила закупиться продуктами в H Mart, а потом замариновать мясо у меня дома, чтобы после их отъезда я могла ощутить вкус дома. Как я затаила дыхание, когда она вошла в мой обветшавший дом, ожидая, что она разберет по косточкам все его убожество или выдаст ту же язвительную мудрость, которую озвучила после моего увольнения. Но вместо этого она без единого слова критики прямиком направилась на кухню, без колебаний протискиваясь мимо коллекции прислоненных к стене велосипедов. Она даже великодушно проигнорировала зияющую дыру в задней стене, которая образовалась после того как наш домовладелец ударил по ней молотком, проявляя находчивость при попытке отогреть замерзшие трубы, в результате чего обнаружилось полное отсутствие пушистой розовой теплоизоляции.

Она не прокомментировала тот факт, что в наших кухонных шкафах нет двух одинаковых предметов, что наша посуда состоит из находок, сделанных в комиссионных магазинах и частично из запасов родителей моих соседей по дому. Она нашла то, что дарила мне на протяжении многих лет – оранжевые контейнеры для хранения LocknLock, сковороды Calphalon, – затем закатала рукава, разложила на разделочной доске купленное в H Mart мясо и начала отбивать его с помощью молотка. Я все ждала, когда же она примется бурчать себе под нос. Я знала, что она все заметила, что от ее острого взгляда не ускользнула потрепанная мебель, пыль в углах и разношерстные тарелки с трещинками и сколами. Я была уверена, что она все мне выскажет, как всегда высказывала свое мнение о моем весе, телосложении и осанке.

Всю мою жизнь она пыталась уберечь меня от подобного образа жизни, а теперь с улыбкой ходила по кухне, нарезала зеленый лук, наливала в миску 7Up и соевый соус, пробовала пальцем, казалось, не обращая внимания на расставленные повсюду ловушки для тараканов и грязные отпечатки пальцев на холодильнике, в твердом намерении оставить после себя ощущение дома.