Мишень для левши (сборник)

Внутри капсулы было светло и тепло. Бронзовую трубу, которая проходила через капсулу от пола до потолка, охватывал толстый серебряный цилиндр, установленный на массивном стальном основании. Боковая поверхность цилиндра делилась на шесть частей различной ширины пятью разноцветными кольцами, на которых имелись риски с цифрами. Приглядевшись, Гарун заметил, что поверхность трубы усеяна рядами мелких отверстий.

Кари раскрыл чемоданчик и начал звенеть связками ключей, выбирая нужный. Диверы уселись на полу, стараясь не мешать.

– Для чего нужна эта труба? – шепотом спросил Гарун.

– Это не труба, – вполголоса ответил Белов. – Это резонатор. Хроноклазменный, как говорит сэр Оливер. В общем, качалка для мировых линий.

– И что делает этот резонатор?

– Резонирует, раскачивает мировые линии. Спроси у Кари, если не веришь.

– Качалка создает резонанс между мировыми линиями, – Карислав поднял голову. – При резонансе растет амплитуда. Мальчик Паганини заполнял улицу звуками скрипки, потому что умел создавать резонанс струн. Резонатор создает такую амплитуду, что можно перескакивать с одной линии на другую.

– Каким образом? – возразил Гарун. – Ведь мировые линии не пересекаются.

– Это в обычном пространстве они не пересекаются. Но наш прибор работает в десятимерном пространстве, где квантуется время. Резонатор увеличивает амплитуду вибрации. Когда интервал между соседними линиями уменьшается до кванта времени, возникает точка перехода. Вопрос аспиранту: как направлены колебания соседних линий при резонансе?

– В противоположные стороны.

– Молодец! Здесь начинается самое интересное. Поскольку соседние линии колеблются в противоположные стороны, перескочив на соседнюю линию, мы начинаем скользить в обратную сторону. Проще говоря, в прошлое. При этом мы полностью изолированы от местных событий, так как частота резонатора в триллион раз больше собственной частоты линии.

– Понимаю, – кивнул Гарун. – Происходит нечто вроде вытеснения на поверхность, как для тока высокой частоты.

– Хорошая аналогия, – одобрил Карислав. – Можно сказать, мы перемещаемся по поверхности линии в прошлое, а события внутри для нас не существуют.

– А что будет, если точка выхода занята? Взрыв? Уничтожение?

– Не боись, аспирант, – успокоил Белов. – Меры приняты. Станции выхода устроены в укромных уголках. Обнаружить их невозможно. Выход происходит в пустом колодце. Там не то что пылинки, несчастной молекулы азота не встретишь. А если и прорвется сотня-другая быстрых нейтронов, все они будут рассеяны циркониевым колпаком. Видел крышу над капсулой?

– Поговорили, и хватит, – подвел черту Кари. – Пора за дело. Время ограничено. Обстановка в городе сложная. Поэтому Гарун идет проводником. Жаль, что без подготовки, но ничего не поделаешь. Эгль торопит. Осваивать технологию придется на ходу.

– Не переживай, камрад, – подбодрил Белов. – Наше дело правое. Я тоже круглый нуль был, когда в капсулу впервые залез. А ведь надо было нырять в десятый век, за самим Ильей Олябко. Гарри, у этого Ильи из Мурома такие пальцы, что когда он делал фигуру «о’кей», получалось кольцо как раз под размер моей шеи. Как вспомню, так вздрогну!

– Постойте, – спохватился Гарун. – Вы не объяснили, как управлять капсулой.

– Это просто, – Кари выложил связку коротких стержней. – Все рассчитано на дур… на людей с начальным образованием. Во-первых, выбираем эру. Видишь ключ с пятью насечками? С его помощью мы попадаем в кайнозой. Люди разумные живут в этой эре.

Присев на корточки, Кари вставил ключ в нижнее кольцо на серебряном цилиндре. Свет в капсуле мигнул. Кольцо сделало оборот вокруг трубы и остановилось. В головке ключа заискрилась яркая зеленая точка. Кари выбрал второй ключ и вставил его в отверстие рядом с первым. Капсула дрогнула. Бронзовая труба переместилась вверх и остановилась, поднявшись примерно на метр.

– Второй ключ переносит капсулу в четвертичный период. Дальше выбираем эпоху, век и год. Для этого ключи вставляем в нужные отверстия на трубе. Первые три ключа можно не вынимать. Задействовав все пять, мы попадаем в нужный нам год. Теперь необходимо установить дату и время. Ты какой месяц предпочитаешь между апрелем и июнем?

– Вопрос, конечно, интересный, – подыграл Гарун. – Думаю, мы можем прибыть в столицу в мае, лучше на закате. Помнится, в час жаркого майского заката в столице уже появлялись пришельцы ниоткуда. Поддержим, товарищи, традицию.

– Хорошо излагает, – одобрил Кари. – Учись, поэт.

– Абсолютно! – подтвердил Белов. – Люблю грозу в начале мая. Я в Гарри сразу поверил.

– Особенно после рекомендации Кася, – усмехнулся русич. – Какой у нас год 1986? Не високосный?

– Нет, – сообщил Гарун. – Это год первенства мира по футболу.

– Хорошо, – сказал Кари. – Теперь прикинем. Майские дни, со 121-го по 151-й включительно, считая от начала года. Это на нижней половине. Прекрасно, лестница не понадобится. Гарри, отсчитай-ка сто двадцать дырок вверх.