Мишень для левши (сборник)

Белов засмеялся. Он потянул аспиранта к участку стены с изображением европейской части России. Отыскав на карте красноватое пятно Москвы, он довольно непочтительно щелкнул по нему пальцем. На месте пятна возник бледный квадрат курсора шириной в ладонь. Белов замахал руками. Квадрат разъехался в стороны и покрылся серой паутиной улиц с темными провалами площадей. Гарун узнал крутой изгиб Москвы-реки у центрального стадиона, перекресток проспекта Вернадского с Ломоносовским, желтые прямоугольники корпусов МГУ. А это что? Изогнув шею, Гарун прочитал: «Улица академика Хохлова».

– Почему улица Хохлова? – воскликнул он. – Что с Рэмом Викторовичем, неужели?..

– Умер в 1977 году, – отрывисто ответил Кари. – Прошу не отвлекаться. В Москве мы имеем две станции высадки. Одна находится в районе лесопарка, замаскирована под автосервис. Это в северной части города. Вторая – на юге, в лесном массиве Будово. Эта станция расположена под армейским хранилищем спецтехники. Предлагаю выходить через Буду. Возражения есть?

– Какие могут быть возражения, – сказал Белов. – В Будово мы каждую тропинку знаем. Кроме того, с юга путь короче. Не нужно будет центр объезжать.

– Гарун?

– Согласен, с юга удобнее. По Варшавскому шоссе доберемся до Ломоносовского проспекта, потом свернем прямо на Университетский. Это оптимальный вариант. Что я должен сделать?

– Сейчас, сейчас! – оживился Белов и мазнул рукой по карте.

Курсор поехал вниз через микрорайоны, перепрыгнул через речку и остановился в Будово, высветив участок, напоминающий сидящего на ветке глухаря.

– Запускай машину, – предложил он.

– А как это сделать?

– Просто щелкни по Буде!

– В каком месте?

– Да в любом! Станция сама поймет, куда нам надо.

Гарун осторожно нажал на хвост «глухаря». На краю зеленого пятна у станции железной дороги появился синий кружок.

– Хорошо, – похвалил Белов. – Станция цела. Нужно ее открыть. Сейчас нажми прямо на кружок.

Гарун легко щелкнул ногтем по карте. Экран отозвался печальным звоном. Кружок станции налился красным и замигал. Поняв, что происходит что-то не то, Гарун оглянулся на Кари.

– Deb! – воскликнул Белов. – Bouda’s closet.

– Ye, – кивнул Кари. – Tre take vit.

– Al tra, – согласился Белов. – Ste alon.

Потянув новичка за собой, Кари отошел вглубь капсулы.

– Что происходит? – спросил Гарун.

– Станция закрыта. Сейчас Белов попытается выяснить, в чем дело.

– А на каком языке вы сейчас разговаривали?

– Это наш язык.

– Как понять – ваш язык? Родной, что ли?

– Можно сказать и так. Это язык планетоида. Тише, не будем мешать Белову. Сейчас он должен раскрутить Буду и добиться у нее разрешения на выход.

– А кто закрыл Буду?

– Никто. Она сама закрылась. Это значит, что в точке выхода Буда усмотрела опасность и не может выпустить нас. В нее встроена мощная защитная программа, и она ее использует.

– Полагаешь, что-нибудь серьезное?

– Не знаю. Не думаю, что там война или что-то в этом роде. Буда выдала бы сообщение, если в районе велись боевые действия.

– А вдруг там наводнение или лесной пожар?

– Это вряд ли. Пожар тоже является штатной ситуацией и записан в памяти станции. По-настоящему Бута опасается только людей. Она не стала бы закрываться, обнаружив какую-нибудь заблудшую корову. Возможно, милиция местных панков отлавливает. Может, проверяющие из штаба округа выехали в лес на шашлыки. Это тоже считается серьезной помехой.

– А кто такие панки?

Кари не успел ответить. Подошел Белов и торжествующе показал отставленный большой палец.

– А гат макит! – объявил он. – Будас опент.

– Вач матта тере?

– Терес а краш, джиант краш. Грит пандемик! Мильенс дайт нав.

– Что он сказал? Что случилось? – забеспокоился Гарун.

– На Земле пандемия, – объяснил Кари. – Погибли уже миллионы обитателей вашей планеты.

– Биологическая война?

– Нат! – ответил Белов. – Во всех очагах заражения наблюдаются одинаковые симптомы. Маловероятно, чтобы противники одновременно применили один и тот же вирус, не имея противоядия.

– Какой вирус? – спросил Кари.

– Буда относит его к группе рабдовирусов. Хотя имеются некоторые отличия. Во-первых, смертность не так высока, примерно сорок процентов от числа заболевших. С другой стороны, у выживших обитателей сохраняется синдром водобоязни. Кроме того, они отказываются от нормальной пищи.

– Чем же они питаются?

– Каннибализм, – ответил Белов.

– Но ведь это полная катастрофа! – воскликнул Гарун. – Откуда взялись эти вирусы? И почему Буда разрешила нам выход?

– Согласен, что катастрофа, – сказал Кари. – Но отнюдь не полная. В истории планеты случались вымирания похуже.

– Точно, – подтвердил Белов. – В конце пермского периода вымерло свыше 90 процентов видов живых организмов. Поработаешь с нами, Гарри, станешь проще смотреть на такие вещи. Потому Буда разрешила выход, что я пообещал выяснить причину. А бешенство нам не грозит, поскольку мы имеем иммунитет. Тем более, что наверху рабдовирусов практически не осталось.

– При чем тут бешенство? – удивился Гарун.